- Сэр просил поблагодарить его, а я сказал, что он недавно умер. Тогда он просил передать благодарность его родным, на что я ответил, что родных у Жакоба не было. Мне кажется, рыцарь удивился, но я ему больше ничего не сказал. - Гаспар замолчал. Его всегда добродушное лицо выражало тревогу. – Я не подвёл вас, миледи? Я всё сделал правильно?

- Всё правильно, мой друг. Ты сделал всё правильно.

Всю ночь я провела без сна, терзаемая неправедными мыслями и грешными желаниями. Эдвин удивился, узнав, что Жакоб был одинок. Но ведь я называла его дядюшкой. Означает ли это, что мой рыцарь думает обо мне, вспоминает? Может, даже ищет встречи. Мысли об этом сделали мои последние дни в родном замке совершенно невыносимыми. 

К радости отца, я отказалась покидать свою комнату до самой свадьбы. Я уже начала мечтать о дне, когда стану женой незнакомого мне сэра Эдварда и моим мучениям придёт конец. Эдвин дышал одним со мной воздухом, ел тот же хлеб, пил то же вино, спал под одной со мной крышей – всё это делало меня и счастливой, и несчастной одновременно. 

~*~

Последний день года ознаменовался самым громким и красочным празднеством из тех, что видели стены Дуаера. 

С самого утра замок гудел. Во дворе стояли столы с угощениями для простого люда. Знать же пировала в главном зале. Вино и эль лились рекой. Кабаньи и бараньи туши целиком запекались в специально вырытых для этого ямах за замковыми стенами. Пуды хлеба, пирогов, рождественских лепёшек, круги сыра, миски с творогом и варёными яйцами, несметное количество тушёных овощей и горшков с мясными похлёбками ждали своего часа. Замковая стража внимательно следила за порядком, в нужный момент вмешивалась в споры и оттаскивала перебравших эля гостей в подготовленные для этого пристройки.

К ночи на смотровых башнях зажгли факелы. Представление, показанное глотателями огня, и последующий фейерверк стали подарком короля Ролло к грядущей свадьбе.

Мой жених в сопровождении полусотни воинов и гостей прибыл накануне. Дуаерский замок никогда не подвергался такому нашествию знати. Все комнаты были заняты. Менее родовитых гостей и всю челядь переселили в ближайшую деревню. Отцу пришлось уступить свою комнату моему жениху. Я сделала то же самое для прибывших вместе с ним придворных дам, и последние ночи своей незамужней жизни проводила в комнате Жакоба.

Благодаря ярким цветам и бархату эти женщины были подобны райским птицам. Шерстяная туника Бланш, которая на правах хозяйки встречала их на крыльце замка, по сравнению с их одеяниями выглядела блекло и бедно. Я гордилась тем, с каким достоинством моя младшая сестра держит свою белокурую головку, будто не замечая откровенно оценивавших взглядов и старательно спрятанных усмешек. Интересно, что бы сказали эти дамы, увидев моё светло-серое домашнее платье. Наверно, даже не посмотрели бы в мою сторону, приняв за служанку. 

Жениха своего я видела лишь мельком. Бланш указала на него из окна, когда в сопровождении отца он проходил по двору к замковому арсеналу. Я с удовольствием отметила, что он так же высок и черноволос, как Эдвин. Может, сэру Эдварду удастся изгнать из моего сердца образ своего воина? 

В любом случае всё должно было решиться в ближайшие часы. 

Снискав славу испуганной и трепетной невесты, я могла не появляться на людях вплоть до венчания. Под утро, когда веселье стихло и последние гости разбрелись по своим комнатам, я поняла, что больше не могу находиться взаперти и вышла на улицу. 

Замок был погружен в тишину, но слуги, стараясь не шуметь, уже приводили в порядок двор. Медленно прохаживаясь вдоль него, я встретила старика Маркуса, служившего при конюшнях, и попросила проводить меня к стойлам. Недавно у любимой кобылы Бланш родился жеребёнок, но у меня не было случая на него посмотреть.

- Да, - беззубый рот ощерился в самой искренней улыбке. – Беленькая лошадка, хорошая. Леди Бланш хочет назвать её Эсти. В честь вас, миледи.

Я рассмеялась:

- Может, оно и к лучшему – с ней она не так сильно будет по мне скучать.

В конюшне было темно. Маркус предложил было мне взять факел, но я не хотела пугать лошадей: света, лившегося со двора, было вполне достаточно.

Маленькая белая кобылка Бланш действительно была загляденье. Она появилась на свет всего два дня назад и уже твёрдо стояла на тоненьких белых ногах. Спрятавшись под живот матери, жеребенок с наслаждением сосал молоко и даже при моём появлении ни на секунду не оставил своего занятия. Я прошла дальше, намереваясь выйти через противоположную дверь к тёплому амбару, где зимой держалась домашняя птица. 

Меня остановило знакомое призывное ржание. 

- Сэм! – радостно вскрикнула я и бросилась к ближайшему стойлу. – Это ты, приятель! 

Приветствуя меня, конь радостно закивал головой. Я проскользнула внутрь просторного, застеленного свежим тростником стойла и кинулась Сэму на шею. 

- Здравствуй, мой хороший. Вот мы и свиделись. 

Не дотягиваясь до высокой холки, я гладила его шёлковую гриву, приговаривая ласковые слова. За ним хорошо ухаживали, конь выглядел здоровым и бодрым. В отличие от хозяина он быстро оправился после своего лесного приключения.

- Какой же ты красавец, Сэм. Какой умница. Твой хозяин должен гордиться тобой.

- Он и гордится.

Звук знакомого голоса застал меня врасплох. Я резко обернулась. Тёмный мужской силуэт замер у входа в стойло.

- Я не ошибся, думая, что мой конь и теперь найдёт тебя скорее, чем я, - произнёс он тихо.

- Сэм позвал меня, и я зашла поздороваться.

Затаив дыхание, я во все глаза всматривалась в темноту. Я скорее почувствовала, чем увидела, как Эдвин приблизился и потрепал коня по холке.

- Молодец, Сэм. Ты снова всё сделал правильно. А со мной ты поздороваться не хочешь? – насмешливо обратился он ко мне.

- Доброго вам утра, милорд.

Мой голос показался мне хриплым и бесцветным, совершенно незнакомым.

- Я искал тебя, моя маленькая колдунья, - с нежностью произнёс Эдвин и, поднырнув под головой Сэма, встал рядом со мной.

Вздёрнув голову, я посмотрела прямо на него. В предрассветных зимних сумерках, скудных на свет, я едва различала знакомые черты.

- Зачем? – выдохнула я еле слышно.

- Хотел ещё раз увидеть, - просто ответил он. - И сказать спасибо за последнее лекарство. 

- Не понимаю, о чём вы.

- Понимаешь. Всё ты понимаешь. – Эдвин сделал ещё один шаг. Рука в перчатке дотронулась до моего подбородка, поднимая его выше. - А я вот не понимаю. И от этого совершенно сбит с толку. 

Его глаза оказались так близко. Они были черны, как ночь, но совсем нестрашные. Их теплота завораживала, покоряла, и на короткое мгновение я позволила ей увлечь себя. 

- Вы не должны…