А чего говорить? — Он натянул рукав свитера на своюсиреневую кисть. — Ты уже знаешь про Таню и Аню?

Вопрос застрял в горле, девушка помотала головой.

— Их убили, — тихо произнес Юра. — Полностью выкачали всюкровь.

Алина содрогнулась, ей вдруг стало нечем дышать.

Когда? — она услышала себя словно со стороны.

Вчера.

Захар, — одновременно произнесли они и переглянулись.

Юра отвел взгляд, пробормотав:

— Я рад, что твой дружок убил эту тварь.

Алина кивнула. Перед глазами предстала

сцена, в которой Захар вел к машине ее подруг, обняв заплечи.

Меня сегодня вызывали в милицию, — словно невзначай, обронилпарень, а девушка нахмурилась и коснулась его плеча, чтобы привлечь внимание.Юра посмотрел на нее.

Откуда ты знаешь, что мой друг убил Захара?

Одногруппник испуганно моргнул, но с ответом нашелся сразу:

— Догадался. Иначе ты бы тут не сидела! Девушка продолжалаподозрительно щуриться, и он добавил:

— Ой, не смотри ты так, Арес выглядел более чем уверенным,когда говорил про убийство.

Алина вздохнула.

— Прости, я подумала...

Он нервно засмеялся.

— Да забей. Теперь нужно решить, что мы скажем в милиции.

—Мы?

Юра хмыкнул.

— А ты как думала? Где ты была целый день, вечер и ночьтройного убийства? У тебя алиби-то есть?

Алина побледнела, едва слышно прошептав:

— Этой ночью я была у подруг... я так сказала.

Юра вздохнул.

— Боюсь, твои подруги никогда уже не смогут это подтвердить.

Евгения переставляла на полке с места на место альбомы.

— Погуляет и вернется, — громко произнесла она, словно самусебя пыталась убедить.

— Так ведь было! А не звонит... а мальчишки никогда незвонят родителям, это, как у вас говорят, не круто.

Приемная мать обернулась и посмотрела на Алину.

Так ведь?

Конечно, — промямлила девушка.

Ты вот позвонила, а он нет. Но ты девочка, тебе свойственно...— Евгения обессилено опустила руки. — Все будет хорошо.

Она уже хотела покинуть гостиную, но Алина окликнула ее.

— Я хочу сказать кое-что...

Приемная мать ласково улыбнулась.

— Я не у подруг ночевала, я...

Евгения засмеялась.

Ну конечно, милая, конечно, не у подруг. Ты меня совсем задурочку держишь? Я же все понимаю. Студенческая жизнь, мальчики... — Онаперестала улыбаться и попросила: — Алиночка, пожалуйста, только осторожно. А товедь это недолго... одна неосторожная ночь может испортить всю дальнейшуюжизнь. — Евгения помолчала. — Как его зовут?

Его? Ам-м... Юра, одногруппник.

Чудесно, — приемная мать похлопала ее по плечу. — Пригласиего как-нибудь к нам.

Алина молча качнула головой. Она знала, что совсем скороЕвгения забудет о своей просьбе, потому что у нее найдется, о чем по­думать...

Девушка со вздохом закрыла глаза. Ей было страшно при мысли,какую боль причинит приемным родителям смерть единственного сына. Они ведь незнали, что хороший мальчик существовал лишь для них, а многие видели другогоЗахара, по которому не хотелось плакать и горевать.

В своей комнате Алина походила из угла в угол, попыталасьзаняться курсовиком, но вскоре оставила это дело и подошла к окну. Видоткрывался на проспект и небольшой садик с детской площадкой посередине. На ска­меечке,ближе всего расположенной к дому, сидел Арес. Казалось, с того момента, как онирасстались около трех часов назад, он не изме­нил своего положения. Все так жесидел, скре­стив ноги, и смотрел на окна ее комнаты.

Девушка тихонько побарабанила пальцами по стеклу.

Арес ей улыбнулся и немного приподнял руку.

Сердце тоскливо сжалось. Алина увидела, что юноша нагнулся ичто-то пишет на земле. Когда он выпрямился, девушка прищурилась и смоглапрочесть свое имя. Арес вновь наклонился и поместил его в большое сердце.

Мимо прошла стайка школьниц, толкая друг друга локтями, ониуказали на нарисован­ное сердце, а потом на окно и, хихикая, убежа­ли.

Арес не обратил на них внимания, Алина чувствовала на себеего пристальный взгляд, и от ее взволнованного дыхания стекло покры­валосьбелой дымкой, на которой девушка нарисовала ногтем улыбающуюся морду волка.

Юноша опустил голову, только тогда Алина сообразила, что онмог неправильно истолковать ее жест. Она быстро обвела волка сер­дечком ивыбежала из комнаты.

Спустя сорок пять минут девушка вышла из подъезда, затем изарки, обогнула дом и приблизилась к скамейке, на которой сидел Арес.

Он встретил ее совсем не так, как она ожидала.

— Зачем ты вышла одна! Тебе мало? — вос­кликнул юноша,вскакивая и указывая на обмотанную шарфиком шею. — Ты хоть представляешь... —Он осекся, увидев у нее в руке прозрачный пакетик с печеньем в форме полу­месяца.

А Алине ее поступок вдруг показался ужас­но глупым, она дажерассердилась на себя и мысленно обругала «наивной дурой».

Арес поймал пущенное в него печенье и, смущенно потупившись,признался:

Я боюсь за тебя. Элиас мог появиться, пока ты обходила дом.

Но не появился. Будем жить дальше? — Она круто развернулась,чтобы уйти, но он ухватил ее за рукав пальто и усадил к себе на ногу. Но и тутона возмутилась:

Не нужно со мной обращаться как... как с куклой!

Он разжал объятия.

— Прости.

Она злилась на него, но больше на себя, не способную думатьни о чем другом, кроме как о голубоглазом оборотне.

— Я провожу тебя. — Арес потянулся к ее локтю, но вовремявспомнил ее упрек про куклу и резко отдернул руку, спрятав ее в карман куртки.

Алина нехотя поплелась следом. Она надеялась, что онинемного побудут вместе, погуля­ют, но говорить ему об этом теперь не хоте­лось.

— И скоро тебе наскучит сидеть под моим окном? — неудержалась от язвительного тона Алина, останавливаясь у дверей парадной.

Никогда, — коротко ответил Арес.

Ну конечно, — недоверчиво фыркнула она.

За одиннадцать лет не надоело, и теперь ничего не изменится,— твердо сказал он, пристально глядя на нее.