Дождавшись от секретарши недовольного «хорошо», он подошел кстене позади стола, проворно открыл сейф и принялся перебирать бумаги. Наконецнашел то, что искал, и извлек на свет божий вчерашний конверт с пометкой«Личное», который перекочевал в новую папку. Она, кстати сказать, была черногоцвета — вполне приемлемая окраска для досье. Туда же положил Глеб и злополучныйсчет, выписанный фирмой «Добрый помощник». Папку запер в сейф и, усевшись вкресло, понял, что теперь будет думать об этом деле постоянно.

И хотя он пять минут назад предупредил секретаршу, чтозанят, она уже через десять минут доложила ему о приходе Ферапонтовой, котораянацелилась решить с шефом неотложное дело. Глеб не удержался и сделал Наташевыговор в присутствии бухгалтерши.

Она выскочила в приемную со слезами на глазах.

— Такая дурная девица! — Глеб попытался оправдатьсвою резкость. — Ужасно рассеянная.

— Ничего удивительного, — понизив голос, сообщилаФерапонтова, которая до такой степени обожала склоки и недоразумения, что былане против посплетничать даже с шефом. — У Наташи большое горе. Всегомесяц, как погиб ее жених. Разбился на машине, представляете? Она горюет по немуи поэтому не может сосредоточиться на работе.

— Работа, наоборот, должна ее отвлекать, —пробормотал Глеб, понимая, что в глазах Ферапонтовой выглядит бесчувственным.

Впрочем, наплевать. Ему сейчас не до Наташи и еепереживаний. Что бы Глеб ни делал, мыслями постоянно возвращался к злополучномусчету из «Доброго помощника». Само существование этого счета рождало вопрос завопросом. Каким образом Марина Пахомова в день своего рождения оказалась возледома тетки Пелагеи? Может быть, Алла заманила ее туда? Назначила час, а самавыбралась на крышу и устроила лавину? По спине Глеба пробегал холодок. Зачемона это сделала? Из ревности? Не похоже.

Если только из принципа. Женщины все, как одна, —собственницы, и с этим надо считаться.

Алла тем временем усердно трудилась над Ритиным гардеробом.Она была далека от того, чтобы пытаться привить ей хороший вкус, и выбиралавещи сама, не советуясь с моделью. Рита, надо отдать ей должное, непротестовала. Только один раз она заупрямилась: ей понравилась короткая краснаяюбка, без которой она ни за что не желала уходить из магазина. Юбку купили.Поняв, что именно она станет любимой вещью падчерицы, Алла подобрала к юбкепару блузок, жилет и свитер.

Они вернулись домой только к обеду, попробовали все, чтоприготовила накануне экономка, забраковав блины с творогом и отдав должноекуриному филе в сухарях и фасолевому пюре.

— Отец ничего не рассказывал тебе о своих делах? —поинтересовалась Алла за чашкой кофе.

— Да я ведь вижусь с ним только в вашемприсутствии! — удивилась Рита.

— Ах, да-да. Я как-то не сообразила. Ну, я ведь тебеговорила: у него неприятности.

— По нему не очень заметно, — сообщила Рита,засовывая в рот пирожное.

Алла сморщилась, но от замечания предпочла воздержаться. Этадевчонка способна понравиться девяноста процентам мужчин.

А потому они простят ей не только бескультурье, но и всеостальные недостатки.

— Кстати, что ты собираешься делать в Москве? Ты еще недумала? — спросила Алла, которой и в самом деле были интересны мечтыдевушки из провинции, попавшей в столицу на правах Золушки.

— Не знаю, — пожала плечами Рита. — Покаосмотрюсь. Может, папа для меня что-нибудь придумает. А если нет, то найду себекакого-нибудь богатого дурака и выйду за него замуж.

— Не надо дурака, — возразила Алла. — Богатыйдурак в десять раз хуже нищего.

У него есть средства на то, чтобы воплощать свою дурость вжизнь. Пусть лучше будет богатый и умный.

— Богатые и умные злые, — проявилапроницательность Рита.

— Ну, бывают ведь исключения. Вот твой отец, например.Его никак не назовешь злым.

— Ну, возможно, он выборочно злой.

К некоторым людям.

— У тебя изворотливый ум, — усмехнулась Алла.

— Не изворотливый, а подвижный. Я привыкла ксамостоятельности.

— Может быть, тебе стоит замахнуться на что-нибудьграндиозное? — задумчиво произнесла Алла, наблюдая за тем, с какимудовольствием Рита облизывает пальцы после сладкого.

— Высоко взлетает не тот, кто высоко метит, а тот, ктосильно отталкивается, — ответила Рита. — Так что я не стану ни на чтозамахиваться. Подожду, пока отец подготовит для меня стартовую площадку.

— Да ты умная девочка! — вслух восхитиласьАлла. — И это я собиралась помочь тебе адаптироваться к новой обстановке!Да ты же меня саму за пояс заткнешь!

— Нет, тут вы не правы. Я могу произвести фурор инемножко посиять на папином небосклоне. Но долго, вот как вам, мне непродержаться. Воспитание не то. Да и образование тоже. Вы-то ведь кто? Актриса!

— Бывшая актриса, — поправила Алла. —Поактерствовать мне, собственно, не довелось. Я променяла подмостки на деньгитвоего отца. Ну и немножко на его обаяние.

— Вы мне так толком и не рассказали, что там с этимиубийствами на фирме, — сказала Рита и уставилась на Аллу немигающимвзглядом. — Папа ведь не поддерживал отношений с бывшими любовницами?Которых убили?

— Вот чего не знаю, того не знаю, — беззлобноответила Алла. — Его отношения с женщинами — это, девочка моя, эпическоеполотно, охватить которое единым взором просто невозможно. Послушай, Рита, чемты надушилась?

— Вашими духами, — ответила та, недовольная, чтоАлла перевела разговор на другую тему. — Они стояли под зеркалом в ваннойкомнате.

— Дорогая, эти духи не подходят к деловому платью,запомни.

— Как это — не подходят? Запаха ведь не видно. И к томуже он очень приятный.

— Да, запаха не видно. Но запах тоже должен сочетатьсяс фасоном и цветом твоей одежды.

— Нет, ну я, конечно, читала об этом в журналах, —промямлила Рита, — а опыта-то никакого.

— Не беспокойся. — Алла похлопала ее поруке. — Я тебе подскажу, если что. На днях нам предстоит выход в свет, такчто будь морально готова. Платьев у тебя теперь достаточно, обаяния — хотьотбавляй, не пропадешь.

В этот момент в коридоре зазвучал зуммер.

— Это кто-то внизу, в подъезде, — подхватиласьАлла. — Может быть, твой отец заехал пообедать, а ключи забыл?

Однако это был не Глеб, а его секретарша.

— Алла Вадимовна, — пропела она голоском, вкотором сахара было больше, чем в сиропе, — меня прислал Глеб Николаевич!

— А то я не поняла, — буркнула Алла, нажимая накнопку, отключавшую сигнализацию. И пояснила для Риты:

— Не люблю эту Страусиху. Я понимаю, что у нее рост ивсе такое, но сорок второй размер ноги! Одно это, по-моему, давит на психику.