И снова повисло молчание, над лабораторией разносилась лишь одинокая мелодия Джонни Кэша. Магия ночи, волшебство алкоголя. Это было уже не то молчание, что прежде. Тогда казалось, что им нечего сказать друг другу, что нет таких тем на свете, в которых они когда-либо соприкоснутся, подобно тем частицам, которые всегда друг от друга отталкиваются. То молчание их разделяло, обнажало их отдалённость. Нынешняя же тишина, напротив, как будто была ещё одним разговором, как будто сама являлась утверждением, что здесь и сейчас эти двое сидят вместе, и им не зачем о чём-то говорить, им комфортно и так. В таком безмолвии не нужно выдумывать, что сказать, словно едешь с кем-то в машине без радио, от такого безмолвия не хочется сбежать. В таком молчании сидят люди ночью у костра, встречают ранний рассвет у озера. И люди в таком затишье разделяют между собой не факты, истории или сплетни, они разделяют саму тишину, само время.

Алкоголь и правда может круто сблизить. Под хорошее вино не напрягает даже общество того, с кем в другое время ты бы даже не поздоровался. Но вечер этот скоро закончится. Всё сказанное растворится в ночи, забудется утром и станет ещё одним каким-то днём, коих тысячи пролетают незаметно. Кэрол больше не зайдёт, не захочет снова обременять Старка, ей и без того неловко жить за бесплатно в этой башне, неловко приходить за выпивкой. Приди она сюда второй раз, третий, и всё это будет истолковано самым скверным образом. Её гордость не могла позволить показаться легкомысленной или ветреной девицей.

Старк, конечно, скажет, что Кэрол может приходить в любое время, и в любое время, конечно, её примет. Но ни в коем случае он не будет настаивать, не станет ей звонить, приходить сам. С его-то репутацией бабника любые приглашения так или иначе воспринимаются в известном контексте. Он не захочет крутить интрижки, находясь в одной команде, не захочет ставить Дэнверс в неловкое положение.

Дело не в них. Сложись всё иначе, Кэрол пришла бы выпить к Капитану Америка, а на месте самой Дэнверс могла бы быть Джессика Дрю. Кэрол было всё равно, с кем пить. Старку было всё равно, какой красотке открывать. Просто случилось так, как случилось.

И всё же Старку казалось, что при следующей встрече где-нибудь в бесконечных коридорах его небоскрёба или на этаже Мстителей, они теперь, хотя бы посмотрят друг на друга. На какую-то долю секунды посмотрят в глаза, как бы помня, что есть у них теперь одно короткое, ничего не значащее событие, которое они прожили вместе. Может, на собрании они даже отдельно поздороваются друг с другом. И, кто знает, может, в этот момент они ещё и улыбнутся.

- Умеешь The man who sold the world? – Спросила Кэрол.

- Я всё умею.

- Прямо таки всё? – Какая-то еле уловимая, едва слышная нотка в её голосе придавала вопросу некую многозначительность.

- Кэрол, мне показалось, или…

- Показалось-показалось. – Улыбнулась она одними глазами. – Это всё алкоголь.

- Непременно он. – Усмехнулся Старк.

- Сыграй, и я пойду.

- Я могу не играть, чтобы ты не уходила.

- Тони. – Кэрол не выдержала и заулыбалась. Хоть бери и включай свет, чтоб увидеть, покраснела она или нет.

- Понял-понял.

Старк прервал мелодию и уже взял нужный аккорд для новой.

- Только спой.

- Я не пою.

- Хватит просто играть. Я хочу это слышать.

- Поверь, играю я лучше, чем пою.

- Если ты поёшь лучше, чем флиртуешь, то уже сойдёт. – Сказала она с вызовом. – И не ври, что не знаешь слов.

- Меня прижали к стенке. – Вздохнул Старк. – Ты меня не спасёшь, кот? – Чёрный комочек шерсти уже ткнулся носом в диван и одни лишь ушки выдавали, что он ещё не уснул. – Что ж. – Тони задумался, собирая в хмельной голове слова в строки, строки в куплеты.

Теперь казалось, что уже Кэрол его испытывает, пробует на зубок. И какой странный выбор, песня о человеке, продавшем мир. Из его-то уст, миллиардера, торговца оружием: «Ты лицом к лицу с человеком, продавшим мир». Старку неоткуда было знать, что это любимый трек её любимой группы. Да и выбора у него не было. Таким женщинам не отказывают.

Стоило первым нотам сорваться со струн, зазвучать первым аккордам, Дэнверс растеклась на спинке дивана точно плавленый сыр. Основной риф звучал чётко и прекрасно, гитара и в самом деле была дорогая и стоила каждого своего доллара.

- We passed upon the stair, we spoke of was and when. - Пропел Старк негромко и спокойно. Когда он пел в последний раз? В последний раз под громыхающую акустику он подпевал в душе I Wanna Rock, но то было совсем другое. Он смотрел куда-то перед собой, в пустоту, следя за руками, дыханием, голосом. Ко всем его многочисленным талантам уж точно нельзя было отнести пение. Весь его вокал, это подпевать Detroit Rock City, когда мчишься по фривею на своём «Мустанге». И всё же голос его был ровный, язык его не заплетался, дыхание не сбивалось, он знал, где нужно протянуть, откуда начать новую строку. И песню он знал, конечно, до каждой ноты, где переходить с рифа на бой, где вернуться. - You're face to face with the man who sold the world. – Тони никогда не развивал голос, не ходил на курсы ораторского мастерства, ему это было совсем ни к чему. Как бизнесмен, публичный человек, дамский угодник, он давно научился говорить в десятках разных тональностей: льстиво, доверительно, покровительственно, указательно, высокомерно, снисходительно, нагло, убеждающе. Шептал на ухо цыпочкам он не так, как торговался на переговорах; давать интервью – совсем не то, что давать указания прорабам на заводе. Праздничный тост – совсем не доклад на научной конференции. Голосом он владел безупречно.

Кэрол полусонным глазами смотрела на Тони. Скольким девушкам он играл и пел вот так? Наверняка весь репертуар уже наработан и отшлифован, все уловки рассованы по карманам, все козыри лежат по рукавам. Она была чертовски благодарна, что он не лезет из кожи вон в попытках её обольстить, а флирт его она списывала на то, что Старк просто не умеет иначе. Выяснять, так это или нет, она не планировала. Она сейчас уйдёт, и вечер этот никогда не повторится.

Впрочем, было приятно ненадолго снова почувствовать себя