привлекательной девушкой, а не военным лётчиком, не борцом с инопланетянами в космосе, не защитой человечества.

К концу Старк блестяще исполнил финальное соло. Когда песня заканчивалась, гостья положила голову на спинку дивана и закрыла глаза.

Стихли последние звуки, Старк молчал. Что дальше? Новый заказ, просьба повторить? Кэрол молчала вместе с ним, не хвалила, не критиковала, не отпускала колких шуточек. Взращиваемая во всех воспитанных девушках деликатность, умение промолчать, оставить за собой ещё одну крохотную тайну, оставить мужчину в неведении, вынужденного догадываться и предполагать, что же ей хотелось бы сказать, что она могла бы сказать.

Он разлил по бокалам остатки. Бутылка уже закончилась, и едва ли стоило открывать новую. Глаза уже слипаются, даже котик, похоже тихо сопит себе в диван и не слушает ни этих песен, ни экспертного анализа боксёрских поединков.

- Когда Кобейн с ружья вышиб себе мозги, мне вдруг показалось, что детство закончилось. – Сказала она в пустоту, по-прежнему откинувшись на диван и не размыкая век.

- А я не верил. Думал, это байки. – Сказал Тони, покручивая стакан в руке.

- Ты похож на него.

- На Курта?

- Да.

- Такой же красавчик?

- Не надейся. – По-доброму усмехнулась Кэрол.

- Одеваюсь я точно лучше.

- Не лучше Чёрной вдовы.

- Оценила? Этот её облегающий костюм просто прелесть.

- На Кобейна ты похож взглядом.

- О чём ты?

- Последние месяцы перед самоубийством он… Не знаю, как это сказать. Я видела это, видела, смотрела на него по телику, но не понимала. Его взгляд был пустой и такой грустный. Мне казалось, этот парень борется один против всего мира и самого себя. Борется и проигрывает. И сил у него осталось немного. Когда он спел эту песню, тогда, когда записали тот клип, я смотрела его и мне хотелось плакать. Не знаю, почему. А потом он застрелился.

- Мне кажется, ты сгущаешь краски.

- А мне кажется, что-то тебя настолько гложет, что ты сам не свой.

- Глупости. Посмотри на меня, я молод, прекрасен и богат. Что у меня может быть не так?

- От женщин ничего не скроешь.

- Пустяки. Не стоит за меня беспокоиться.

- Я не беспокоюсь за тебя. – Кэрол откинулась от спинки, потирая глаза и зевая. - Извини, если прозвучит грубо, но мы даже не друзья.

- Мы пьём вместе.

- Собутыльники.

- Но прозвучало и правда не очень.

- Знаю. Я уже извинилась. Так или иначе, я надеюсь, ты разберёшься с тем, что тебя беспокоит.

- Меня беспокоит то, что мы не друзья.

- Я солдат. Ты – шоумен. Просто так случилось, что мы коллеги.

- И собутыльники.

- Ох, чёрт. – Девушка устало приложила ладонь к лицу. – Порой я бываю не слишком вежлива. Ещё и алкоголь. – Дэнверс взяла стакан со стола, уже как бы и нехотя, и встала.

- Всё в порядке, ты лапочка.

- Спасибо за компанию. Я пойду.

- Проводить тебя?

- Не нужно. Доберусь. – Она протянула ему свой бокал. Старк сперва даже как-то не поверил. Во мраке ночи тихий стук стекла друг о друга ставил точку всему сегодняшнему дню. – За тебя, Тони. – Сказала Кэрол подобно тому, как в начале их вечера сказал это Старк. Она выпила, поставила бокал и пошла. – Котик приподнялся и смотрел ей вслед. Настоящий мужчина. Старк повернулся вслед за котом. Фигура Кэрол – ветер, глаза Тони – флюгер. Пройдя шагов двадцать-тридцать, остановилась, не оборачиваясь. Она предполагала, что он смотрит.

- Тони, правда, спасибо.

- Всегда пожалуйста, Кэрол.

Дверь неслышно открылась и закрылась, оставляя мужчин в компании друг друга. Кот смачно зеваючи раскрывал пасть, Старку повело челюсть вслед за котом и они вместе синхронно, глубоко и от души зевнули. Полуоткрытыми глазёнками питомец взглянул на изобретателя.

- Мы, пьянчуги, не даём тебе спать, да? – Он легонько потрепал кота по голове. Усталый кот ответил тихим мурчанием.

- Снова мы с тобой одни. Ты да я. – Старк оглянулся и посмотрел в эти сверкающие глазки-пуговички, отражающие все огни Нью-Йорка. – Рад, что ты здесь. Когда я один, мне кажется, что я свихнусь. А может, напьюсь однажды и выйду в пустоту со своего восемьдесят девятого, и не нужен мне будет ни парашют, ни броня. – Он залпом допил бокал, глубоко во все лёгкие вздохнул, морщась. - Видел бы ты меня прежде. Вот были времена. Завидую сам себе. – Язык уже подводил Тони, плетясь и заворачиваясь в узел. - Умел бы ты говорить, ты бы спросил, Тони, какого чёрта? – Старк, всё ещё не отвариваясь от животного, улыбнулся ему. Безмолвный собеседник знал это выражение лица: дежурная улыбка, словно отрепетированная перед запотевшим зеркалом над раковиной. Каждый мускул знает, насколько ему нужно сократиться, все морщинки занимают свои позиции, как крохотные солдатики по своим крохотным окопам, лицо – как фотография. Сокрытому за обликом кота вдруг показалось, что прежде он замечал в этом лице не грустные глаза, а белоснежные зубы, не тоску, а нахальство, не уставшего, выдохшегося человека, а плейбоя, миллионера и дальше по списку. Он сейчас – всё тот же самый, что и всегда, но выглядит он почему-то гротескно иным. – Я умираю, кот. – Старк откинулся на спинку дивана, закинул на него локти и опустил затылок, закрыв глаза. Наконец, он произнёс вслух то, что давно чувствовал и с чем жил. То, что раз за разом захватывало все его мысли, выворачивало наизнанку, перекручивало как в мясорубке и выблёвывало обратно в действительность. Он не говорил этого вслух никогда, будто бы, если скажет – кошмар станет явью, чудовище вылезет из темноты. Но теперь сказал. Кот, застывший от ужаса, от такой то ли неудачной шутки, то ли страшной вести, оттопырил ушки, вытянул шею и уставился во все свои алмазики на мужчину. Со стороны могло бы показаться, что он и правда понимает человеческую речь; какая удача, что Старк отвернулся. – Шрапнель рвётся к моему сердцу и может убить меня в любой момент. – Продолжил Старк. Голос его стал другим. Чуткий слух маленького соседа ясно уловил: это голос, которым Старк говорит об отце, о маме, о погибших в Нью-Йорке. Этим же голосом пьяный Старк рассказывал коту однажды про Хо Инсена. Совсем не тем тембром, не той глубиной и темпом Тони общался с людьми, давал указания,