– Я хотела увидеться с сыном, что в этом плохого?

– У тебя нет сына. И никогда не было. Попробуешь с нимвстретиться, и я упеку тебя в сумасшедший дом.

Я услышала как хлопнула входная дверь, и поморщилась.Поведение Рахманова меня не удивило, странно другое. Если Макс не врал насчетденег, тогда выходит… Черт знает что выходит. Я не сомневалась, что Олег сказалправду, значит, заплатил за меня кто-то другой. Кто? Неужто Ник? Поверить втакое еще труднее, чем в то, что раскошелился Рахманов.

Я набрала номер Ника, его телефон был отключен. Это моглоозначать только одно: он пьянствует и не желает, чтобы его беспокоили. Пройдясьпо комнате, я подошла к столу, развернула листок бумаги и прочитала показанияДена. Вряд ли менты им поверили, но Рахманов прав, им ни к чему копаться в этомделе. А вот мне хотелось прояснить ситуацию. И я отправилась в ночной клуб,где, скорее всего, обретается Ник.

Охранник на входе выглядел недовольным.

– Ник здесь? – спросила я.

– Ага, – кивнул он и решил пожаловаться: – Что замуха его укусила, цепляется ко всем.

– Бывает.

Я прошла длинным коридором, толкнула дверь.

В небольшой комнате трое мужчин играли в карты. Ник скрасными от неумеренного пития глазами как раз приложился к бутылке, меняневольно передернуло. Парни казались утомленными, с беспокойством наблюдали заним.

– О, какие люди, – дурашливо пропел Ник, увидевменя. Его дружки оглянулись и вроде бы вздохнули с облегчением, решив, видно,что теперь Ник переключится на меня. – Надумала составить нам компанию?

– Ты же знаешь, я не играю, – пожата я плечами,устраиваясь на диване.

– Конечно. Папочка-профессор не велит, – хихикнулНик. – Это моя девушка, – сообщил он партнерам по игре. – Она некакая-нибудь шлюха. Нет, что вы. Она болтает на двух языках, а какие у неетитьки… впрочем, титьки вы видите сами. Чего притащилась? – нахмурился он.

– Могу уйти, если я не вовремя.

– Ладно, притащилась и притащилась.

Он отшвырнул карты и махнул мужикам рукой:

– Топайте отсюда.

Они поспешили подняться и покинули комнату с заметныоблегчением, похоже, общение с Ником стоило им нервов.

– Выпьешь со мной? – спросил он и опять хлебнул избутылки.

– Давай отвезу тебя домой, – предложила я.

– Домой? Что я там забыл? Ты явилась, чтобы отвезтименя домой, или есть еще что-то?

– Думала, тебе будет интересно, как прошла моя встречас Деном.

– И как она прошла?

– Он назвал тебя идиотом.

– Очень мило.

– Ага. Сказал, что я не стою этих денег.

– Кто бы спорил. Конечно, не стоишь.

– У меня был Рахманов. Не верится, что эти деньгивыложил он.

– У него снега зимой не выпросишь, – хихикнул Ник.

– Тогда откуда доллары?

Он вновь хихикнул и ударил себя кулаком в грудь:

– Все, что нажито непосильным трудом. Недоедал,недосыпал, пил только чай. На самом деле я их занял, и долг придется вернуть.

– Ник, – позвала я.

– Т-с-с, – прижал он палец к губам. –Заткнись. Не то я очень рассержусь. Знаешь, любовь моя. мне очень жаль моихденег. Так жаль, что я…

– Ник…

– Заткнись, я сказал. Ты их не стоишь. Ты ни черта нестоишь. Какого хрена я вожусь с тобой? Попробуй сказать, что не веришь в моедоброе сердце.

– Вот что, поехали домой. Ты не только на ногах нестоишь, ты сейчас со стула свалишься. И перестань пить водку из горлышка, уменя от этого зрелища зубы сводит.

Я подошла к нему с намерением помочь ему подняться. Он сгребменя за плечо, встряхнул.

– Слушай, сучка, ты мне жизнью обязана, своей поганойжизнью. Найди мне эти документы, из-под земли достань. Не то я сам тебязакопаю, слышишь, и тебя, и твою подружку-наркоманку.

– Я их найду, – кивнула я. – И принесу тебе.Ник уставился на меня своими рыбьими глазами, подумал и погрозил пальцем:

– Врешь, врешь, мерзость такая. И за что мне все это,господи? Человеку с моим добрым сердцем нет места в этом мире корысти и обмана.

– Ты в нем неплохо устроился.

– Ага. Благодаря тебе я лишился надежд на уютнуюстарость. Домик на юге, цветочки… я в панаме, и рядом сучка со здоровымититьками, готовая выносить за мной ночной горшок.

– Это твоя мечта?

– Была. Теперь сыграла в ящик.

– До старости тебе далеко.

– Я буду скучать по моим бумажкам с мертвымипрезидентами. Очень много бумажек, которые теперь в чужих руках. Кто их будетхолить и лелеять, как я?

– Вставай, Ник, ты тут всех успел достать.

Он тяжело поднялся, опираясь на мое плечо, и мы побрели квыходу.

– Теперь ты знаешь, кто твой настоящий друг? –бормотал он, едва передвигая ноги. – Эти суки хвосты поджали, твоемуРахманову плевать на тебя, всем плевать. Что бы ты делала без папочки?

– Я тебя обожаю.

– Как бы не так. И я дурак, последний дурак. Самомупротивно. Вот, пью с горя.

Охранник, заметив, что мы двигаем по коридору, точно двараненых бойца, кинулся мне помогать, но Ник одарил его таким взглядом, что тотзамер на полдороге.

– В мире нет человека благороднее меня! –заголосил Ник. Парень распахнул перед нами дверь, и мы выбрались наулицу. – Чувствую себя Ромео, такой же идиот, – хихикнул Ник. Япомогла ему устроиться на заднем сиденье и завела мотор. – На самом делемне бабок нисколечко не жалко, – заявил он и через минуту захрапел.

Возле подъезда мне удалось привести Ника в чувство, и он смоей помощью поднялся в свою квартиру, ворча под нос ругательства. Определивего на Диван, я поехала к Виссариону, где была встречена аплодисментами.Несколько шлюх, заглянувших на огонек, таким образом демонстрировали мне своерасположение. Девиц было немного, аплодисменты вышли довольно жидкими, но душу,безусловно, согрели. Раскланиваясь на три стороны, я проследовала к роялю иторжественно объявила:

– Дамы и господа. Шопен. Ноктюрн.