– Прекрати. Я хотела его убить и ни о чем другом думатьбыла не в состоянии. Я даже не подумала, что моя выходка может стоить тебенеприятностей. Больших. Слава богу, все обошлось.

– Ты не хочешь это признать, но я-то уверена: без менятебе было бы легче.

– Нет. Выбрось эти мысли из головы. Пожалуйста. –Я погладила Машкину руку, но она убрала ее.

– Знаешь, о чем я думаю? – вздохнула она. –Ему бы тоже было легче…

– Кому?

– Тони. Он меня не любит. Просто жалеет. Он никогда несможет бросить меня, потому что хороший человек. Но меня не любит.

– С чего ты взяла? – нахмурилась я.

– Чувствую. Любая женщина чувствует такие вещи. Ондобрый, нежный, заботливый, но он меня не любит.

– Ты вбила себе это в голову и теперь страдаешь. Яуверена…

– Успокойся. Ничего я себе в голову не вбивала. И онникогда не скажет правду.

– Тебе надо устроиться на работу, а не сидеть в четырехстенах, ожидая Тони. Где он. кстати?

– Задерживается… Он редко задерживается, –поспешно добавила Машка. – На работу меня не возьмут, я же чокнутая. Развечто посуду мыть. Да и не в этом дело. Просто я чувствую свою ненужность. Ниему, ни тебе я не нужна.

– Глупости.

– Я думала, может быть… если бы у меня был ребенок… – Ябоялась поднять на нее глаза, боялась, вдруг она поймет, что я хотела и немогла сказать ей. – Появился бы смысл… Я говорила с Тони.

– И что?

– С его точки зрения, ребенок – это прекрасно.

– Значит, ты решила…

– Ничего я не решила, – отмахнулась Машка. –Чего ты молчишь? – помедлив, продолжила она. – Ты ведь считаешь, смоей стороны было бы глупостью…

– Нет, я так не считаю. В любом случае решать вам.

– Я спрашиваю твоего совета.

– Я плохой советчик, – усмехнулась я.

– Ты просто боишься обидеть меня. Как и он. А если быне боялась? Посоветовала бы мне «Мирену», которой пользуешься сама?

– По поводу «Мирены» могу сказать одно: если бы я зналао ней раньше, возможно, не оказалась бы в такой скверной ситуации.

– Ты имеешь в виду Рахманова? – спросила Машка.

– Конечно!

– Я вовсе не собираюсь торопиться с ребенком, –вздохнула она. – Надо все взвесить… Подождать год или даже два…

– Я ведь не зря тебе советовала «Мирену», –заговорила я, надеясь, что тяжелый для нас разговор, лишившись своего трагизма,перейдет в задушевную болтовню двух подружек. – Внутриматочнаягормональная система гарантирует практически стопроцентную защиту от беременности.Поверь мне на слово – средство надежное. Я им стала пользоваться сразу послеродов. Причем «Мирена» еще и лечебным эффектом обладает, что тоже очень важно.А если ты решишь завести ребенка – без проблем, беременность возможна уже впервый месяц после удаления системы.

Тут скрипнула входная дверь. Машка вскочила.

– Тони…

Она выбежала в прихожую и через минуту появилась на кухневместе с мужем. Тони взглянул на меня и смущенно улыбнулся:

– Здравствуйте.

– Салют, – ответила я.

– Будешь ужинать? – засуетилась Машка.

– Попозже. Вы чай пьете? – Он старался бытьнепринужденным, но то и дело с беспокойством поглядывал на меня, пытаясь делатьэто незаметно.

Машка налила чаю и встала за его спиной, положив руки ему наплечи. Когда она смотрела на него, лицо ее преображалось и вновь делалоськрасивым, я видела, как она любит его, но было заметно, что эта любовь непринесла ей счастья. Может, любовь такая штука что, кроме страдания, вообщеничего не приносит?

Они были прекрасной парой, но вместо радости я испытывала щемящуютоску, глядя на них.

– Как ваши дела? – нерешительно спросил меняАнтон.

– Отлично.

– Куда-то уезжали? Маша очень беспокоилась.

В этом замечании звучал упрек, он тут же попытался сгладитьсвои слова улыбкой. Улыбка у него необыкновенная, она озаряла все лицо, делаяего по-настоящему красивым. Он перевел взгляд на Машку, потом поцеловал ееруку, и в его взгляде было столько нежности, что я невольно рассердилась наМашку, все ее обвинения не более чем глупые домыслы. Слава богу, он ее любит.

– Я пойду, – сказала я, поднимаясь из-за стола.

– Куда ты? – растерялась Машка.

– Обещала помочь Виссариону. Тебе от него привет.

– Я его видела два дня назад. Он очень переживал из-затебя.

– Похоже, все из-за меня переживают, – развела яруками. – Извините.

– Мы вас проводим, – вскочил Тони, лицо его былокаким-то растерянным, словно он не знал, как себя вести, и мучительно переживалэто.

– Я на машине.

– Ах, ну да, я видел ее во дворе.

– Давайте закатимся завтра в ресторан, – спаслаположение Машка. – Напьемся, как следует, раз уж есть повод, все-такидавно не виделись.

– Хорошая идея, – кивнула я. – У меня новыймобильный, запиши номер.

Тони остался на кухне. Машка проводила меня до двери.

– По-моему, ты спятила, – шепнула я. – Онтебя любит.

Машка улыбнулась и поцеловала меня на прощание.

У Виссариона в это время наплыва клиентов обычно ненаблюдалось. Кафе облюбовали проститутки, работавшие на улице по соседству,оттого название «Бабочка» всегда казалось мне иронично-двусмысленным. Для девицеще слишком рано, значит, Виссарион пока обойдется без меня, правда чемзаняться, я не знала. Свернув во двор своего дома, я удивленно присвистнула,заметив возле подъезда машину Рахманова. Я не спеша припарковалась, стекла егоспортивной тачки тонированы, так что непонятно, он ждет в ней или поднялся вквартиру, – ключи у него были, если он их в досаде не выбросил, конечно.Меня никто не окликнул, значит, Олег у меня дома. Я толкнула дверь и услышала,как он чертыхнулся, что-то уронив на кухне. Я прошла туда. Рахманов в бежевомкостюме в тонкую полоску пинал ногой стул, вытирая платком окровавленную руку.

– Что ты делаешь? – полюбопытствовала я,привалившись к дверному косяку.