— В Сен-Тропе, — снова рассмеялся Эррера, — я приехал сюда,чтобы отправить тебя на Лазурный берег.

После ухода гостей в комнате словно разрядилось напряжение.И хотя Мовсаев по-прежнему молчал, внимательно вслушиваясь в разговор, улыбкауже несколько сгладила его внешне малопривлекательный облик, и Дронгочувствовал себя гораздо увереннее. Но абсолютно раскованном стал генералСветлицкий. Он не хотел признаваться даже самому себе, что, несмотря на шестьлет, прошедших после распада СССР, несмотря на давно распущенный ирасформированный КГБ, где он начинал свою деятельность, несмотря на полнуюсмену внешних ориентиров его нынешнего государства, он по-прежнему воспринималтакие организации, как ЦРУ или МОССАД, в качестве естественных соперников, откоторых в любой момент можно ждать любого подвоха. Проживший сорок лет присоветской идеологии и воспитанный в таком духе, он с трудом отказывался отпривычных штампов, даже понимая, что это издержки идеологии, а на дворе новыевремена.

Тем не менее, проводив гостей, он вернулся к столу в болеевеселом настроении и громко попросил у кого-то из помощников, очевидно,находившихся за дверью, принести им горячего чаю. И только после этого спросилу Дронго:

— Ну как они вам, понравились?

— Если вы спрашиваете о генерале Райском, то он мне личновсегда был не очень симпатичен. Слишком осторожен и подозрителен. Одна нашабеседа с ним даже проходила у него в машине, когда мы надели на себяспециальные шлемы для полной блокировки любых методов прослушивания. Если васинтересует мой университетский товарищ, то Павел, конечно, изменился, но ненастолько, чтобы я мог изменить о нем свое мнение. И наконец, если выспрашиваете вообще о МОССАД, то я никогда не скрывал, что считаю этуорганизацию одной из самых опасных и самых сильных спецслужб в мире.

— Почему опасных? — быстро уточнил Светлицкий.

— Во-первых, потому что они сильные. Во-вторых, у них мощнаяагентура.

Ну, а в-третьих… — он чуть замялся, подыскивая слова, — онидействительно не любят привлекать к сотрудничеству посторонних людей, тем болееесли этот посторонний не связан с ними общими узами религии и местом рождения.

Собственно, их агентура держится на многочисленныхлоббирующих группировках во всем мире и на общности интересов представителей ихнарода. Поэтому я всегда буду потенциально чужим для них, как и ваша служба, ккоторой они тоже сохранили традиционно скептическое отношение.

— Я не буду спрашивать, почему вы употребили слово «тоже», —усмехнулся Светлицкий, — впрочем, это, наверное, общая черта всех разведчиков вмире — не очень доверять представителям других спецслужб.

— И не только, — покачал поднятым пальцем Дронго, —насколько я понял, они вышли на вас не из чистого альтруизма и уж наверняка непотому, что хотели с вашей помощью найти меня. Бывшая агентура Первого главногоуправления КГБ СССР имела очень неплохие позиции на Ближнем Востоке, когдапалестинцы и сирийцы рассматривались как естественные союзники в борьбе противИзраиля. Они убеждены, что вы до сих пор располагаете рычагами влияния на такихтеррористов, как Ахмед Мурсал. Я уже не говорю о ваших возможностях и связях сиранской разведкой, куда агентам МОССАД вход явно заказан.

Он видел, с каким интересом слушает его Мовсаев. Напоследней фразе Мовсаев чуть изменился в лице, но по-прежнему не произнес нислова. Светлицкий прикусил нижнюю губу.

— Вы бываете иногда слишком категоричным, — упрекнул онДронго.

— Я аналитик, — возразил тот, — моя задача четкий анализ ивозможный прогноз развития ситуации. В эти функции не входит говорить вамкомплименты и делать вид, что ситуация развивается нормально. Скорее всегоизраильтяне полагают, что вы действительно сумеете вмешаться в ситуацию иостановить террориста до того, как он начнет действовать.

— Боюсь, вы не совсем понимаете, о каком террористе идетречь, — возразил Светлицкий, — у нас никогда не было контактов с такимирадикальными экстремистами, как Ахмед Мурсал. Его группировка одинаково плохоотносится ко всем великим державам. Конечно, израильтяне для него всегда врагиномер один.

Но он одинаково ненавидит империалистов Америки икоммунистов Советского Союза, не делая между ними принципиальной разницы. И теи другие, по его глубокому убеждению, отъявленные безбожники, с которыми можнои нужно бороться любыми методами.

— Однако вы могли влиять на него через палестинцев? —спросил Дронго.

Молодой человек принес поднос с чаем и тарелку печенья.Поставив все на стол, он тихо удалился. Все время, пока он был в комнате,Светлицкий, верный своим привычкам, молчал. И лишь когда они снова осталисьодни, ответил:

— Раньше могли. Теперь нет. Он порвал с палестинцами, убивруководителя одной из их группировок хаджи Карима. Даже такая организация, как«Хезболлах», приговорила его к смерти. Он сейчас в положении загнанного волка иможет решиться на любой, самый отчаянный поступок.

— Кто может финансировать его деятельность? Откуда ондостанет деньги? — спросил Дронго.

Светлицкий посмотрел на Мовсаева. Тот, поняв, что вопросадресован и ему, не очень охотно ответил:

— Возможно, египетские или алжирские радикальные группировки.Может, Ирак, хотя маловероятно, учитывая происхождение Ахмеда Мурсала инеприятие его отцом режима Саддама Хусейна. Деньги может дать кто-то изкоролевской семьи Саудовской Аравии, настроенный не очень благожелательно камериканцам и, соответственно, к израильтянам.

— Значит, с деньгами у него проблем нет?

— Нет, — подтвердил Мовсаев, — думаю, что нет.

— Я хотел, чтобы вы остались для разговора, — перехватилинициативу Светлицкий, — нам крайне важно понять, что именно делал террористтакого масштаба, как Ахмед Мурсал, в Баку. Если он просто прилетел туда,скрываясь от преследования, это одно. А если с определенной целью, то совсемдругое. Я уже не говорю о том, что Баку должен был стать самым крайнимвариантом в его выборе места. Азербайджан граничит с Ираном, а Баку сейчаснашпигован агентами иранских спецслужб, один из которых мог узнать АхмедаМурсала.

— Можно подумать, ваших агентов в Баку меньше, — пробормоталДронго.

— Это стратегический пункт на Среднем Востоке, — пожалплечами Светлицкий, — раньше говорили: «Тог, кто владеет Баку, владеет всемКавказом».

Сегодня все войны и все конфликты так или иначе завязаны наБаку и бакинской нефти. Или вы считаете, что у России нет стратегическихинтересов в этом районе?

— У Ирана они тоже есть, — иронически заметил Дронго.

— Безусловно.

— Ага. И у вас они есть. И у американцев. И у МОССАД. Ядумаю, американских и израильских агентов там не меньше, чем ваших.