Давал о себе знать перенесенный гепатит. Он прилетел изАфрики только три месяца назад и все это время болел, проведя половину срока вбольнице.

Гепатит, который он получил, протекал особенно неприятно нафоне его полуразложившейся печени, ослабленной дикими дозами алкоголя, которымон часто и много злоупотреблял. Получить такую болезнь, как гепатит, — этонаверняка обречь себя на скорое развитие такой болезни, как цирроз печени. А кчему это могло привести, он хорошо знал. Его отец умер от этой болезни, да идед, кажется, не был никогда особым трезвенником. Деньги к тому времени почтикончились — за больницу и лечение приходилось платить огромные суммы.

Он так не хотел ехать в эту проклятую Намибию. Но егоуговорили, пообещав большой процент с предстоящей сделки. Сделка сорвалась,уговоривший его Луис остался навсегда в Намибии с пробитым черепом, а емусамому с трудом удалось выбраться из Видхука, где его уже искали. Перебравшисьв Ботсвану, он умудрился подцепить эту проклятую болезнь и уже там каким-точудом сесть на самолет, летящий в Марокко. Еще повезло, что его пустили вИспанию, не обратив внимание на желтые белки глаз. Иначе ему пришлось быпроходить карантин в гораздо худших условиях и он должен был бы лечитьсягде-нибудь в марокканском госпитале, где шансы на выживание и смерть былинеравны. Примерно один к пяти.

С подобной перспективой он мог очутиться в госпитале инавсегда остаться в Африке, которую он так ненавидел.

На кредитной карточке оставалось не больше пяти тысячдолларов, когда ему позвонил Арман. Это был единственный человек, который знал,куда звонить и как его искать. Он сам дал ему свой телефон, едва прибыв вСевилью, словно предчувствуя, что развитие болезни будет долгим и неприятным.

Он отложил свою кожаную куртку, собираясь надеть ее передтем, как выйти. Затем он еще раз с отвращением взглянул на себя. Если Арманувидит его в таком виде, он, вполне возможно, захочет отказаться от сотрудничествас ним и тогда ему придется что-нибудь придумывать, прежде чем возвращатьсядомой в Цинциннати, имея жалкие несколько тысяч долларов и «приятную»перспективу остаться вообще без денег.

Майкл Уэйвелл в третий раз посмотрел на себя в зеркало ивышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Собственно, это и не было квартирой.Это была всего лишь небольшая комнатка на третьем этаже, которую он снимал встарой части города, на тихой улочке. Выйдя из дома, он поспешил на юг, всторону нового города, торопясь быстрее покинуть эти запутанные кривые улочкистарой Севильи.

Уэйвеллу было сорок восемь лет. Половину жизни он провел вразъездах, вербуясь в наемники, нужные по всему миру. Он успел дважды повоеватьв Африке, побывать в охране одного президента маленького островногогосударства, помочь устроить переворот в другой, еще меньшей, но ужеюжноамериканской стране, и даже попытаться поймать удачу во французском«иностранном легионе». Он был типичным представителем того многочисленногоплемени ловцов счастья, которые рыскали по всему свету в поисках удачи и денег.Иногда можно было сорвать огромный приз, и тогда покупка домика на родине ибезбедное существование были гарантированы. Еще чаще выигрыш оказывался стольнезначительным, что на него можно было лишь провести время, прожигая жизньнесколько месяцев, чтобы потом опять с головой окунуться в какую-нибудьавантюру.

Уэйвелл не был наемным убийцей, выполняющим заказы клиентов.Конечно, во время странствий ему много раз приходилось убивать, спасаясобственную жизнь, но он был скорее авантюристом, чем киллером, хотя Эрреразнал, что Уэйвелл никогда не откажется от любого поручения. Лишь бы оплатасоответствовала его представлению о риске.

Они договорились встретиться у собора Ла Хиральда, одного изсамых известных храмов города. Собственно, сама колокольня собора была вдвенадцатом веке минаретом главной мечети мусульманского города. Почтиполтысячи лет продолжалось здесь господство арабов, наложившее неизгладимыйотпечаток на саму архитектуру города. Но владычество арабов не прошло бесследнои для населения самого города, где можно было встретить перемешанные типыразличных народов, когда лавочник или бакалейщик походил одновременно наиспанского кабальеро с севера и арабского шейха с востока.

Севилья была отвоевана у арабов, а сама мечеть к концушестнадцатого века перестроена в католический собор, при котором башня минаретабыла использована под колокольню.

Уэйвелла не интересовали подобные исторические изыски, и онс отвращением отвернулся, когда разговорчивый гид провел мимо него толпулюбознательных туристов из Англии, рассказывая им об истории храма. ДляУэйвелла этот город был самым поганым местом на земле, он даже не замечалослепительной красоты вечерней Севильи, отраженной в водах Гвадалквивира.

Ждать Армана пришлось не больше десяти минут. Тот появилсявнезапно, словно возник из-под земли. Он направлялся к Уэйвеллу своейпривычной, немного танцующей походкой, отчего тот поморщился. Арман Эррера былего давним знакомым и постоянным заказчиком разного рода поручений. Но он былгомосексуалистом, а для Уэйвелла это было особенно неприятно. Может, оттого чтов детстве он едва не стал жертвой насилия подобного типа. Может, оттого что егосамого слишком интересовали женщины, но танцующая походка Эрреры вызывала унего плохо скрываемое отвращение. Однако встреча была для него очень важна.Она, очевидно, была важна и для Эрреры, если он согласился прилететь на встречув Севилью, рискнув сесть на самолет, который он терпеть не мог.

Уэйвелл пошел навстречу своему знакомому. Подойдя, он простокивнул ему. Церемонии были ни к чему.

— Ты выглядишь не очень хорошо, — сказал вместо приветствиябесцеремонный Эррера.

— А я не модель на подиуме, чтобы красить свою рожу, —огрызнулся Уэйвелл. — Зачем приехал? Если опять хочешь послать меня куда-нибудьк черномазым, то знай, что на этот раз я потребую половину денег вперед.

— Нет, — улыбнулся Эррера, поднимая руку с браслетом, —можешь не волноваться. Оттуда у меня больше нет заказов.

— Мы потеряли там все, — мрачно заметил Уэйвелл, — а Луисостался там с проломленной головой. Я столько времени провел в этом городе вбольнице. Может, ты мне объяснишь, кто оплатит мои издержки?

— Я, — нагло ответил Эррера, — я готов оплатить все твоирасходы и дать тебе шанс заработать.

— Опять? — нахмурился Уэйвелл. — В какую дыру ты засунешьменя на этот раз?

— В самое прекрасное место на земле, — расхохотался Эррера.— В такое место, куда мечтают попасть миллионы людей со всего мира.

— Надеюсь, что это не ад, — пробормотал Уэйвелл.

— Нет, дружище, это рай. Я хочу предложить тебе отправитьсяво Францию, на Лазурный берег, и снять виллу в Сен-Тропе.

— Перестань шутить, — разозлился Уэйвелл, — куда мнепридется отправляться на этот раз?