– Мы совсем не знаем этих людей. Асобираемся совершать с ними сделку на несколько сотен тысяч долларов! Вдруг онимошенники?

– Угу, – пробормотал Вовка, доедаячудовищное сооружение, – ты наконец-то становишься разумной.

– Уточни, кто такие Курочкорябские, и сразусообщи мне, а то Катя уже развила бешеную деятельность, вон полквартирысложила!

Костин кивнул и убежал. Наверное, я посеяла вего душе семена тревоги, потому что спустя короткое время он перезвонил мне исообщил:

– Лев Яковлевич ученый. Ася Михайловнаотличный переводчик. Сын у них погиб, сгорел на пожаре.

– Да ну?!

– Ага, жуткая история. У Курочкорябскихимеется квартира в городе, ею редко пользовались, Василий остался там ночевать,уж не знаю по какой причине, ну и начался пожар. Ничего криминального. Домдавно без ремонта, проводка старая, вот и полыхнуло.

Я молча переваривала информацию. Так вот чьюсмерть предстоит мне расследовать. Василий был убит, квартира занялась не из-закороткого замыкания.

– Его вдова, Светлана, осталась сродителями мужа. Ольга, дочь Аси и Льва, – спокойно продолжалВовка, – работает в НИИ, в лаборатории, там какие-то лекарства делают, онанезамужем. Детей не имеет никто, ни Оля, ни Света. Живут одной большой семьей.Ни в чем плохом не замечены.

– Интересно, зачем им понадобилисьсредства, – пробормотала я.

– Разное случается, – протянулВовка. – Очень прошу, погоди отдавать им деньги, не спеши. Ася же нас покане торопит!

– А еще люди с такой фамилией есть?

Костин усмехнулся:

– Нет нигде. Ни в столице, ни в Питере,ни в Омске, ни в Перми. Ни в одном городе огромной России, эти Курочкорябскиеединственные, что, учитывая дикость фамилии, в общем, неудивительно. Ладно, мнепора на планерку.

Я села на табуретку около входной двери.Понятно. В мою задачу входит найти убийцу Василия Курочкорябского. И еще,деньги Асе я теперь отдам со спокойной душой.

Вручая Асе тугие пачки долларов, перехваченныерезинками, я попросила:

– Не говори нашим, что я ужерассчиталась.

– Ага, – кивнула та, – ясно!Молчу, как лопата. Кстати, давай расписку тебе дам, а?

Я улыбнулась:

– Во-первых, ты не похожа на мошенницу,во-вторых, мы уже почти поселились тут, остались лишь формальности, в-третьих,мне некогда шляться по нотариальным конторам. Дай честное слово, что сделказавершится нормально.

– Клянусь, – торжественно ответилаАся.

– Отлично, у меня отпала одназабота, – воскликнула я, – теперь смогу спокойно заниматься своимиделами!

Но все оказалось не так просто.

Поставив перед собой цель, я ровно неделю немогла сделать даже крохотного шажка в направлении расследования. Говорят, одинпереезд равен двум пожарам, поверьте, это неправда. Переезд – это ужас,катастрофа, встреча с Годзиллой… Слов не хватит, чтобы описать ситуацию. Ипотом, я и предположить не могла, сколько у нас барахла, просто немереная куча.

С какой стати мы развели целое стадокерамических свиней? Может, пошвырять их тихонько в помойное ведро, а потомсказать, что фигурки разбились? Приняв решение истребить на корню некстатирасплодившуюся свиноферму, я сложила низ футболки ковшиком, свалила туда ни вчем не повинных хрюшек и потопала на кухню. Жить кичу оставалось от силы паруминут. Но тут, как на грех, из комнаты вырулила Лиза и заорала:

– Эй! Поосторожней. Разве можно такимварварским образом обращаться с моими обожаемыми статуэтками? Надеюсь, ты несобираешься их свалить в коробку прямо так?

– Нет, – мгновенно соврала я.

Хотя почему «соврала»? Я на самом деле несобиралась класть глиняных монстров в ящик. Просто предполагала вышвырнутькрасотищу в мусоропровод и со спокойной душой забыть о ней.

– Надо завернуть каждую в туалетнуюбумагу, – причитала Лиза.

– Хорошо.

– В три слоя.

– Ладно.

– Смотри не забудь!

Пришлось нежно пеленать уродов.

Следующей моей попыткой сократить количествоперетаскиваемых узлов было желание избавиться от горы пыльных камней, невестьзачем валявшихся у Кирюшки наверху шкафа. Но когда я, покидав булыжники впакет, вышла в коридор, мальчик заорал, как кот, которому одновременноприщемили хвост, голову, лапы, живот, шею и все остальное, чем богат самецэтого вида млекопитающих.

– С ума сошла! Моя коллекция! Ты свалилаее, словно мусор!

– Грязные, пыльные обломки – коллекция?

– Да!

– Но они лежали тут незнамо сколько лет.

– И что из этого?

– Значит, они тебе не нужны.

– Нет! Это камнебарий.

– Ты о чем? – не поняла я.

– Камнебарий, – повторилКирюша, – гербарий – сушеные травы, а камнебарий…

– Сушеные камни, – мигом подхватилаЛиза, – во дурак!

Конечно же, вспыхнул скандал, плавноперешедший в драку. Результатом военных действий стали шесть царапин на щекахКирюшки и синяк на ноге у Лизы. Камнебарий пришлось упаковывать, а вместе с ними кипу старых журналов, которые оказались «картотекой», разбитый пластиковыйстакан, смятые плакаты, какие-то гнутые железки и непонятную конструкцию изпроволоки и гаек.

Но это были еще цветочки. Ягодки поспели,когда я вытащила с антресолей чемоданы, набитые давным-давно забытым хламом.Домашние накинулись на них, как изголодавшиеся коршуны на стадо тучныхкроликов.

– Моя пожарная машинка!

– Вау, красные замшевые перчатки!

– О-о-о! Вот где лаковая сумочка.

– И вельветовые брюки!

– А галстук! Да я его обыскался.

– Бусы из ракушек! Любимые!

Я попыталась вразумить домочадцев, спокойнообъясняя:

– Машинка потеряла все колеса, наперчатках пятно, лаковая сумка покоробилась, галстук вышел из моды, а в этибрюки, спору нет, замечательные, ты, Вовка, не влезешь никогда!

– Почему? – с раздражениемпоинтересовался Костин, теребя штаны.

– Да потому что они сорок восьмогоразмера, а тебе сейчас и пятьдесят второй мал!