– Тише, – шикнул Сережка, –незачем так орать. Со мной, как ни странно, ничего не случилось, хотя, по идее,должен был стать покойником! Меня зажало между двух холодильников, знаешь,такие здоровенные фуры. У моей машины все четыре двери теперь в один ряд идут,просто картина Репина под названием: «И какой же русский не любит быстройезды!»

– Ужасно! Ты где?

– В больнице.

– Господи! Ты ранен?

– Лампища-дурища, – прошипелСережа, – надо слушать собеседника ухом, а не брюхом. Сказал же: я цел иневредим, просто весь поцарапался. Смотри, никому ни слова.

– Говори адрес клиники.

– Зачем?

– Я приеду к тебе.

– Ни за что! Сам доберусь до дома,главное, никому ни слова.

– Но как ты думаешь скрыть фактаварии? – удивилась я.

Сережка закашлялся:

– Да просто. Тачка застрахована по полнойпрограмме, и она еще новая. Мне выдадут деньги, я быстро приобрету другую такуюже, и дело с концом. А пока скажу, что машина в ремонте. Ну… например, ременьгенератора лопнул.

– Его можно быстро поменять, а страховаякомпания пока почешется!

– Ладно, что-нибудь придумаю!

– Но номера будут другие, все поймут!

– Ну-ка, назови хоть одну цифру, –велел Сергей, – живо.

Я замялась:

– …э… извини, не помню. Мне бы свой номерв голове удержать.

– Можешь быть уверена, другие такие жевнимательные.

– Но как ты попал в аварию? – неуспокаивалась я.

– Не знаю, – рявкнул Сережка, –словно подстроил кто! Выскочили два безумных рефрижератора из такого места, гденикто их не ждал, и зажали меня. Говорю же, чудом уцелел. Ладно, вечеромпошушукаемся, батарейка садится.

Я сунула сотовый в карман. Вот ужас-то! Сейчасна дорогах полно совершенно безголовых людей, которые попросту купили права,еще по магистралям Москвы рулят гастарбайтеры, непривычные к интенсивномудвижению. Впрочем, кое-кому вообще никогда не следовало бы садиться за руль,есть индивидуумы, которые совершенно не способны управлять автомобилем. Такиххоть сто лет учи, а толку не будет.

Домой мы приехали в радостном возбуждении.Дети сразу кинулись собирать чемоданы. Я пошла в свою комнату, вытащила калькулятори призадумалась.

– Считаешь капиталы? – спросил,вваливаясь без стука, Вовка.

– А что? – насторожилась я.

– Лампудель, немедленно пообещай мне, чтоне станешь вручать всю сумму Асе Михайловне до оформления бумаг, – велелКостин.

– Но она же пустила нас в коттедж. Домфактически наш.

– А юридически нет. Доллары передашьтолько в присутствии нотариуса!

– Ты очень подозрителен! Ася такая милая.

– Лампа!

– Хорошо, хорошо, – закивалая, – да и нету их пока в полном объеме. Картины еще продать надо.

– Вот и отлично, – повеселел Вовка.А потом возвестил: – Слышь, Лампудель, тебя не затруднит распихать мои скромныепожитки по узлам?

– Лучше собираться самому, – япопыталась отвертеться от навязываемой работы.

– Так мне на службу пора, – заявилКостин.

– Между прочим, я тоже занята, –парировала я.

Вовка скривился:

– Сравнила нос с пальцем! Сидишь себе илопочешь глупости в микрофон, а я очищаю город от преступников.

С этими словами он схватил с вешалки куртку ибыл таков. Я молча посмотрела ему вслед. «Лопотать глупости» в микрофон не таклегко, как кажется. И потом, за мою простую на первый взгляд работу платятбольше, чем Костину за благородную борьбу с криминалитетом. Но делать нечего,придется запаковывать и Вовкин скарб. Все-таки мужчины на редкость ленивы! ИКостин абсолютно не логичен! Деньги отдавать не велит, а переехать ужесобрался, но так же нельзя, если вселяешься в дом, отстегивай тугрики. Ладно, япоступлю по-своему. Всей суммы и впрямь нет, но Анатолий Загорькин охотно купиткартины, прямо завтра поеду к нему.

– Лампа, к телефону! – заорал Кирюшаи швырнул трубку.

Я изловчилась, поймала ее, погрозила мальчикукулаком и сказала:

– Слушаю.

– Евлампия Андреевна Романова? –спросил милый женский голос.

– Да.

– Ваш телефон дал нам главный редакторрадио «Бум» Александр Семенович. Знаете такого?

– Конечно, он мой начальник.

– Замечательно. Как вы относитесь ктелевидению?

– Ну… положительно, а что?

– Хотите работу?

– Какую?

– Мы делаем утренний эфир, –защебетал голосок, – простите, я не представилась, Таисия Аляско,продюсер. Нам нужен гостевой редактор.

– Это кто такой? – не поняла я.

– Человек, который приглашает гостей встудию, – тарахтела Таисия, – уговаривает их прийти и работать вэфире. Ей-богу, плевое дело, а оклад – ого-го!

Услыхав сумму, я крякнула. Конечно, не ого-го,но если сложить ее вместе с рублями, заработанными на радио «Бум», тогдаполучится просто «ого», без «го», но все равно приятно. И потом, деньгиникогда, во всяком случае в нашей семье, не бывают лишними.

– С огромной радостью, – перебила яТаисию, – но у меня эфир на радио, боюсь, не сумею совместить две службы.

– Ерунда, я же сказала, мы ранняяпередача! Мотор в пять тридцать утра, в десять конец, и ты свободна, какветер, – Таисия перешла со мной на «ты», – успеешь и на «Бум», и навторой «Бум», и на третий. Шикарное предложение, мы его лишь по одной причинеделаем: берем на программу только своих, а тебя Александр Семенович оченьхвалил.

– В пять тридцать утра?! –ужаснулась я. – Мама родная! Во сколько ж встать надо!

– Фу! Прямо слушать смешно! В четыревскочишь, в полпятого за тобой машина придет.

– У меня своя есть.

– Ваще класс! Где живешь-то?

– Ну… за город переезжаю, близко от МКАД.

– Вмиг долетишь. Утром на дороге никого,я сто восемьдесят развиваю.