Думаете, меня послушали? Ошибаетесь! Прижав ксердцу барахло, домашние, на все корки ругая расточительную Лампу, собравшуюсялишить их столь великолепных вещей, стали внимательно следить, что появится издругих загашников.

Я молчала. Ладно, пусть тащат с собой бархатныезанавески, смятый самовар, ватное одеяло, похожее на изжеванный коровой листкапусты, и скукоженную резиновую клизму. В конце концов, в новом доме огромныегардеробные, свалим туда «раритеты» и похороним.

Вышла я из себя только один раз, когда заметила,что Юля впихивает в тюк нечто кричаще-розовое, с полуоторванными воланами.

– Зачем тебе сия дрянь! – взвыла я.

– Это мое платье, – рассердиласьСережкина жена, – выпускное! Между прочим, оно из натурального шелка,знаешь, сколько такое стоит?

– Чего же ты его не носишь? – ехидноспросила я.

– Оно вышло из моды.

– Зачем хранишь?

– Я, между прочим, рачительнаяхозяйка, – серьезно заявила Юлечка, – вот родится у меня дочь, будетей лет семнадцать, мода вернется. Наденет она платьице…

Я предпочла ретироваться. Да, модные тенденцииимеют обыкновение ходить кругами. Мини-юбки сменяют макси, и наоборот. Но вотфурнитура, всякие пуговицы, пряжки, отделка… Девочка, нацепившая на себя маминприкид двадцатилетней давности, будет выглядеть по меньшей мере глупо. Но я нестану спорить с Юлей, из-за одного крохотного лоскута ткани, выброшенного впомойку, общая картина не изменится.

В субботу прибыли грузчики и машина. Парни,одетые в синие щеголеватые комбинезоны, начали вытаскивать коробки, чемоданы,пакеты…

– Вы, хозяйка, не волнуйтесь, –сказал старший, – мы очень аккуратные, ничего не побьем.

– А потерять можете? – с робкойнадеждой спросила я.

Бригадир уставился на меня круглымииспуганными глазами.

– Потерять? Что вы имеете в виду?

Я ткнула пальцем в огромную красно-белуюсумку, набитую рухлядью с антресолей.

– Если эта дура исчезнет в процессеперевозки…

– Ну что вы! – воскликнулмужик. – Это просто невозможно! Наша фирма существует вот уже десять лет.Как вы думаете, стали бы к нам обращаться клиенты, если б вещички у нихиспарялись? Не сомневайтесь, доставим все до последней ниточки.

Я горестно вздохнула. Грузчик не дал мнедоговорить, я хотела ведь сказать:

– …буду вам очень благодарна.

– Эй, Митька! – заорал тем временембригадир.

Вмиг около нас возник невысокий крепыш:

– Да, Юрий Иванович.

– Видишь красно-белый баул?

– Да, Юрий Иванович.

– Головой за него отвечаешь.

– Ясно, Юрий Иванович.

– Смотри в оба.

– Будет сделано, Юрий Иванович.

Я предпочла уйти. Видно, не судьба мне избавитьсяот рванья, оно поедет в новые пенаты. Ну что может быть хуже, чем сменаместожительства и сбор вещей?

Но, прибыв в особняк, я поняла, чтозаблуждалась. Что может быть хуже запихивания тряпок в узлы? Только их разборкана новом месте. Правда, я была предусмотрительна и надписала каждую коробку, ана чемоданы, сумки и тюки наклеила бумажки, на которых стояло: «Посуда изкухни» или «Верхняя одежда Кирюши».

Грузчики моментально растащили по комнатамбагаж, и я принялась за дело. Начать решила с кухни. Ну, согласитесь, можно безособого ущерба для здоровья проходить пару дней в одной и той же кофточке иджинсах, а вот как существовать без чайника, ложек, кастрюль и прочей утвари?!

Засучив рукава, я разрезала веревки, открылаящик и увидела гору скомканных тряпок. Никаких чашек в укладке и в помине небыло, хотя надпись, сделанная синим фломастером, гласила: «Кружки и тарелки».Поудивлявшись, я вскрыла следующий тюк и вместо сковородок обнаружила в немпостельное белье.

– Лампа, – завопил, вбегая в кухнюКирюша, – где мои брюки? С какой стати в комнате стоит ящик с сервизом?

– Дайте поесть, – потребовалКостин. – Продукты привезли?

– Кому пришла в голову идея написать«Лизины шмотки» на сундуке с драными газетами? – понеслось сверху.

– Лампуша, – крикнула Катя, – уменя твои книги!

– Хочу обедать, – ныл Вовка.

– Где здесь выключатели?

– Как открыть шкаф?

– Вау, туалет! И не думала, что он тут!

– Где еда? – тупо вел свою партиюмайор.

У меня закружилась голова. Господи, мы никогдане разберем вещи.

– У свинки отбилась нога, – заоралаЛиза. – Лампа, ты плохо завернула фигурки!

– Моя картотека, – сердилсяКирюшка. – Лампа, ты перепутала вырезки.

– Постельного белья нет, –возвестила Катя. – Лампуша, ты куда его дела?

– У нас есть суп? – стоналмайор. – Лампа, отчего ты его не сварила!

Чтобы избавиться от домашних, я вышла во двори увидела наших собак, забытых на улице. Рамик и Рейчел, обалдев от простора, вполном восторге нарезали круги по двору. Грязные брызги летели во все стороны.Феня, повизгивая, пыталась поучаствовать в марафоне, Мульяна меланхоличногрызла пенек, Капа… Ее нигде не было.

– Эй, Капецкий! – закричала я.

В ответ донеслось жалобное поскуливание,перешедшее в отчаянный плач.

– Где ты?

– У-у-у-у.

Минут пять, наверное, я пыталась определить,откуда несется стон, потом сообразила, что звук идет из большого серо-черногосугроба.

Я подошла и поняла, что случилось. Глупая Капавскарабкалась на верх холмика, подтаявший снег не выдержал тяжести ее тела, исобачка провалилась вниз.

Изловчившись, я добыла дрожащую не то отпереживаний, не то от холода совершенно мокрую Капу, сунула ее себе под куртку,остановила суматошно бегающих Рейчел, Рамика и задыхающуюся Феню, оттащилаМульяну от пня, пригнала стаю домой и снова очутилась в эпицентре бури. На этотраз во всей красе встала проблема выключателей.

– Какой дурак сделал их внутрикомнат, – сердилась Юля, – ясно же, что свет зажигают перед входом впомещение.