– Да это ерунда, – объявилаЛиза, – но почему слева? Понятное дело, что люди в основном правши!

– Небось здание строил левша, –заявил Кирюша, – ты, Лизка, прожила полжизни и никогда не слышала о такихлюдях? Ну и кретинка!

– Сам дебил!

– Идиотка!

– Идиот в квадрате.

– Дура в кубе.

Поняв, что моя нервная система не выдержитзрелища начинающейся драки, я снова быстро шмыгнула на двор, вытащила сигаретыи, прежде чем затянуться, всеми легкими вдохнула непривычно свежий воздух. Чтони говори, а за городом дышится по-иному. Потом взор упал на коттедж, и явздрогнула. На какую-то секунду он показался мне суровым и мрачным. Неожиданноя ощутила беспокойство. Вся семья в восторге от дома, а мне тут отчего-то не посебе, я бы поискала другое местожительство, но нельзя же портить своимпраздник. Ничего, обживусь здесь и привыкну… Тяжелая рука схватила меня сзадиза плечо.

– Мама, – заорала я и вырониласигарету, – вы тут! Но у меня есть время до первого мая. Извините, чтозадержалась слегка с началом работы, это из-за переезда, завтра же…

– Лампудель, – произнес Вовкинголос, – ты рехнулась? Что ты несешь, не пойму?!

Я мгновенно обернулась, увидела Костина и согромным облегчением воскликнула:

– Это ты!

– А кто ж еще? – удивилсямайор. – Мы есть будем? Я сейчас потеряю сознание от голода!

– Честно говоря, я не помню, в какойсумке продукты, потерпи немного.

– Может, сгонять в магазин? –протянул Вовка.

– Хорошая идея, – согласиласья, – и где он тут? Подскажи!

Майор сначала надулся, а потом вдругнеожиданно заявил:

– Ты послушай, какая тишина.

– Собаки лают.

– Это не то. В городе постоянный шум,машины ездят, люди ходят, а здесь…

Костин не успел закончить фразу, потому чтозвук его голоса перекрыл надрывно-отчаянный вой. По улице, от которой нашучасток был отделен красивым забором из кованых прутьев, пронеслись двеярко-красные машины.

– Где-то пожар, – насторожилсямайор.

Я подняла глаза вверх. Над вершинами деревьев,чуть левее того места, где мы вели мирную беседу, к небу поднимался столб дыма.

– Похоже, полыхает совсем близко, –сказал Костин, – хорошо, что здесь не шестисоточные участки. Вот в такихместах, где коттеджи понатыканы, словно сельди в банке, огонь – беда. Одинзаймется – и все сгорят.

Дверь дома распахнулась, и выскочили Лиза,Кирюшка и Юлечка. Натягивая на ходу куртки, они ринулись к воротам.

– Эй, вы куда? – крикнул Костин.

Лизавета и Юля, не говоря ни слова, выбежалина дорогу, а Кирюшка заорал:

– Курочкорябские горят! Такой огонь, чтоглядеть жутко! Мы из мансарды заметили. Может, им помочь надо!

Мы с Вовкой, не сговариваясь, кинулись вследза детьми.

Подойти близко к месту происшествия не далжар, исходивший от полыхающего здания. Парни в робах сбивали пламя струями избрандспойтов.

Я быстро оглядела вымощенный плиткой двор иувидела Асю, прижимавшую к груди железную коробку.

– Ваши живы? – кинулась я к ней.

– Да, – растерянно кивнулата, – Лев Яковлевич, Света, Оля. Мы успели выбежать, я даже документысумела прихватить. Никто не пострадал, только Света ушиблась, она с лестницыупала.

– Собирайте своих, и пошли в домВасилия, – быстро сказала я.

– Да нет, – забормотала Ася, –это же теперь ваш коттедж. Мы помешаем вам разбирать вещи.

– Вы простудитесь, наденьте куртку илипальто!

Ася поежилась:

– А нету, я в чем была, в том ивыскочила.

Я потянула ее за рукав тоненькой кофточки:

– Пошли скорей, иначе воспаление легкихвам обеспечено.

– Надо Льва Яковлевича позвать, –засуетилась Ася, – он может заболеть от переживаний. Ну-ка подержи.

Сунув мне в руки коробку, Ася метнулась влево.Я хотела поставить на землю железный ящик, оказавшийся неожиданно тяжелым, иуронила его. Крышка соскочила, внутри показались тесно уложенные, перехваченныеразноцветными резинками пачки зеленых купюр. Я недавно отдала за дом огромнуюсумму наличности, поэтому сразу поняла: в коробке лежат те самые доллары. Быстрозакрыв «сейф» крышкой, я подхватила его и прижала к груди. Ну Ася! Суетмалознакомой женщине астрономическую сумму и убегает. Как вам это нравится?Похоже, дама совсем без головы, или она растерялась на пожаре? Откуда нивозьмись появилась Катюша с чемоданчиком в одной руке, второй подругаподдерживала девушку со спутанными светло-русыми волосами.

– Осторожно, осторожно, – повторялаКатя.

– Ой, больно, – воскликнуладевушка, – я сломала ногу!

– Нет, просто ушибла.

– Ужасно дергает.

– Ничего, ничего, потерпи.

– Лампа, – крикнула Ася, –помоги!

Я побежала на зов и увидела Курочкорябскую ивысокого, полного, холеного мужчину в роскошном халате. Очевидно, это былхозяин дома. От Льва Яковлевича исходил такой сильный запах одеколона, что мнена секунду пришла в голову бредовая мысль: сейчас из брандспойтов льется невода, а французский парфюм.

– Пошли, Лева, – велела жена.

– Я никуда не двинусь безрукописи, – красивым, хорошо поставленным баритоном заявил супруг, –если мой труд погибнет, то жизнь потеряет смысл.

Ася глубоко вздохнула:

– Лампа, покарауль Льва Яковлевича.

Я не успела кивнуть, как она метнулась всторону пожарища. Ее стройная, девичья фигурка исчезла в дыму.

– Вернись, – заорала я, – с умасошла!

– Ася, – перекрыл мой крик голосЛьва Яковлевича, – там, на столе, еще и книга в зеленом переплете,прихвати ее тоже!