— Гардов, — наконец у куратора закончилось терпение. — Может, все-таки поторопишься? А то такими темпами мы с тобой до рассвета не доберемся.

— Мне торопиться некуда, — усмехнулся Егор, останавливаясь и поворачиваясь к Радову. — А если у вас оно ограничено, то… можете взять меня на ручки, я возражать не буду.

— Ах, ты, гаденыш! — зашипел куратор. — Все никак не угомонишься? Смотри, не с тем ты шутки шутить вздумал.

Егор поморщился, но отвечать не стал, задушил желание врезать мерзкому Радову. Что правда, то правда, этот крысеныш мог устроить нешуточные неприятности. О злопамятности Радова в Грайне знали все и обычно старались не нарываться. Те, кто похитрей, даже пытались задобрить поганца презентами, правда, обычно это мало срабатывало. Коньяки и дорогие сигары, Радов брал, но если дело доходило до помощи, то предпочитал забывать об этом.

А Егора куратор невзлюбил с первого взгляда. Так и сказал:

— С тобой будут проблемы.

И не прогадал. С Гардовым проблем было много. Даже чересчур.

— Куратор Радов, — Лиз выскочила на дорожку перед Егором и его конвоиром так неожиданно, что сам куратор не смог удержаться и отшатнулся. — Что здесь происходит? Куда вы ведете… — она бросила мимолетный взгляд на Егора, отметила, что парень пытается повернуться к ней боком, но не стала пока заострять на этом внимания, — студента Гардова?

— Мисс Шермер, — Радов успел взять себя в руки и теперь испытывал чувство стыда за свой первоначальный испуг.

«Дело — труба, — подумал Егор. — Эта мразь терпеть не может, когда его на чем-нибудь ловят, а тут такой прокол. Теперь будет отыгрываться. На мне. Вот же принесла нелегкая эту Шермер!»

— Вы не ответили на вопрос, куратор, — настаивала Лиз. — Что произошло? И куда вы ведете студента Гардова?

— Студент Гардов задержан при попытке проникнуть на территорию академии после отбоя, — ухмыльнулся Радов. — За это, если вы знакомы с уставом, полагается наказание. Мне стоит озвучить, какое именно.

Лиз поморщилась. Она была старостой курса все пять лет обучения, и устав академии знала наизусть — иначе просто было нельзя. Еще лет тридцать назад, Грайн являлся военным учебным заведением и порядки, как и дисциплина здесь была соответствующей. Но затем, властями было решено, что столько вояк из младшего офицерского состава, Ровении не требуется и академии присвоили статус высшего гражданского учебного заведения для одаренных. Правда, устав по какой-то причине переписать забыли. Сделали кое-какие послабления — и на этом все. За нарушение дисциплины или режима, в Грайне предусматривалось от трех до пяти суток карцера. Лиз прекрасно знала, что эти правила существовали далеко не для всех, но… если рассматривать ситуацию с точки зрения закона, то все выходило отвратительно. Мерзко даже.

— Я вижу, что в отличие от студента Гардова, — не унимался куратор, — вы с правилами внутреннего распорядка ознакомились. Правда, соблюдать их по каким-то причинам не считаете нужным.

Егор сжал кулаки. Этот крысюк намекает сейчас на то, что и Лиз тоже грозит карцер? Да он совсем с катушек слетел?

— Я — староста курса, — спокойно ответила девушка. — У меня есть разрешение на патрулирование территории академии в любое время. Именно этим я и занималась.

Радов поморщился, а Егор тихонько фыркнул. Выкрутилась. Что ж, молодец девчонка.

— В таком случае, не смею вас больше задерживать, мисс Шермер, — куратор начинал злиться. Какая-то девчонка, все достоинство которой была смазливая мордашка и влиятельный папаша, сейчас пыталась указать ему его место. Этого он уже никак не мог стерпеть. Понимал, что тягаться с Шермер у него если и выйдет, то далеко не на равных. Ее папаша мог устроить неприятности кому угодно и в Грайне опасались связываться с этой блондинкой. Хорошо еще, что она вроде не сильно задирала нос и обычно старалась не высовываться, как сегодня. И что ей не спалось-то? — Патрулируйте, коль именно этим вы и занимались. А мы, пожалуй, продолжим наш путь.

А этот момент, Егор забылся и чуть передвинулся. Лиз увидела левую сторону его лица. В тишине ночи раздался едва слышный вздох, а затем девушка подскочила к Гардову.

— Что это? — она схватила его лицо за подбородок и повернула таким образом, чтобы иметь возможность рассмотреть все в подробностях. — Кто это сделал? — и бросила при этом многозначительный взгляд на Радова. Сомнений в том, кого она посчитала виновником состояния Егора, не было.

— Студент упал и ударился о камень, когда пытался перебраться через забор, — Радов начал волноваться. Кто ее знает, эту Шермер. А вдруг сейчас начнет вопить на всю академию о том, что он избивает студентов. Нет, отгавкаться от комиссии всегда можно, но… нервов это будет стоить изрядно.

— И вы в таком состоянии ведете его в карцер? — Лиз рассвирепела. Она наступала на Радова, яростно сверкая глазами и сжимая от злости кулаки. Того и гляди бросится в драку. — Вы, как куратор, как ответственный за дисциплину, как преподаватель и взрослый мужчина, в конце концов, обязаны были препроводить Гардова в медпункт для оказания помощи, а не тащить его ночью через всю территорию академии в карцер! Вы с ума сошли? Не видите, в каком он состоянии? Да…

— Да что ему сделается-то? Нормально же шел!

Эти слова еще больше подлили масла в огонь. Лиз буквально взвилась.

— Шермер, прекрати! — попытался было успокоить ее Егор. До этого момента он не вмешивался в перепалку Лиз и куратора, но теперь решил хоть немного угомонить девчонку. Ей-то что? Ее в любом случае никто не тронет, а если и станут пакостить, то по мелочам. А вот его Радов вполне может подставить так, что мало не покажется. — И откуда ты только свалилась на мою голову.

— Прекратить? Да ты на ногах едва стоишь! А если у тебя сотрясение?

— Со мной все нормально. Я упал, ударился. Ничего страшного. Иди уже, куда шла.

Слова Егора неприятно царапнули, но Лиз уже разошлась. Внутри нее клокотал самый настоящий вулкан и горящая лава того и гляди готова была выплеснуться наружу. Девушка не злилась так сильно, наверное, никогда в жизни. И злость ее была направлена на подлого куратора. Радов и раньше был неприятен Лиз, до нее доходили кое-какие нелицеприятные слухи о нем, но поскольку до этой ночи, она никогда не контактировала с ним напрямую (а Радов предпочитал не связываться с теми студентами, у которых были влиятельные родственники или связи), то предпочитала просто закрывать на все глаза. Всех не спасешь, частенько говорил ей отец.

— Прямо сейчас, куратор Радов, — Лиз постаралась говорить так, чтобы голос звучал спокойно, тон был ровным. Подсмотрела как-то, как отец отчитывал одного из своих подчиненных. Говорил негромко, четко, но оттого каждое его слово звучало как приговор. И теперь девушка очень надеялась, что и ее голос производил на Радова именно такое впечатление. — Мы с вами провожаем студента Гардова в медпункт. В противном же случае, я вот в эту самую минуту звоню отцу, — Лиз даже подняла руку с зажатым в кулаке телефоном. — И сообщаю ему, что стала свидетельницей того, как вы избиваете студента.