обвинить войну, бедность, пиратов, море и шторм.

Но чем больше я рассуждаю, тем больше понимаю, что виновато все и ничего, вперемешку с причинами и следствиями, природой и историей.

Я пытаюсь выстроить историю между ужасом и сказкой, отыскать хоть какой-то проблеск истины.

10

Ноябрь 1978 – Море

Солнце палило в лицо. Съеденные несколько часов назад на Хайнане рамбутаны начали киснуть в желудке Ань, жара и убаюкивающие волны вызывали тошноту и слабость. С обеих сторон на ее плечи склонили головы братья. Взгляд Ань остановился на маленьком мальчике, спящем на коленях женщины напротив: с вьющимися светлыми волосами и голубыми глазами, он был непохож на окружающих и на свою мать, сходство можно было отыскать разве что в его смуглой коже и разрезе глаз. Шум с моря привлек внимание Ань, и, приглядевшись, она заметила лодку, идущую в их направлении. Сначала она не придала этому значения, и даже если бы заподозрила неладное, робость и страх не позволили бы ей попытаться привлечь чье-либо внимание. Но с приближением судна росло ощущение, что здесь что-то не так, к тому же другие пассажиры тоже заволновались – они шептались и переглядывались. Кто-то сказал:

– Может быть, это просто рыбаки или такие же беженцы, как и мы.

– Сохраняйте спокойствие! – приказал капитан, его голос дрожал. Он пытался изменить курс, но их лодка, нагруженная людьми, была гораздо медленнее, чем та, другая. Запах мочи резко ударил в нос Ань. Тхань и Минь проснулись и спросили ее, что происходит. Она ответила первое, что пришло на ум:

– Не волнуйтесь, ничего страшного. Спите дальше.

Лодка была уже в нескольких метрах от них, когда Ань удалось разглядеть трех мужчин. Молодые, возможно, немногим старше ее, они, казалось, боятся пассажиров не меньше, чем пассажиры – их. Даже мужчина, который, судя по всему, был главарем и стоял за штурвалом, прятал под своим суровым обликом какое-то смятение, то и дело с насупленным видом оглядываясь на подельников, словно в поисках одобрения своих действий. Ань знала, что страх – не преграда для порочности, наоборот, он может стать ее хранилищем. Она видела их ножи и суровые выражения лиц, которые они принимали по мере приближения, пока не оказались достаточно близко, чтобы вскочить на борт. Страх почти парализовал Ань, но она все-таки прижала братьев к своей груди. По толпе пассажиров прокатилась волна молитв, сопровождаемая плеском неспокойного моря. Какая-то женщина достала нож и, поспешно обрезав волосы своей дочери, приказала той вести себя тихо. Отцы и их сыновья плакали, бабушки прикрывали глаза внукам. Ань очутилась лицом к лицу со смертью: главарь лез к ним в лодку с ножом, рукава его белой рубашки были порваны, брюки промокли насквозь. Но как раз в тот момент, когда он собирался запрыгнуть на борт, его внимание привлекло что-то рядом с капитаном судна. Свирепое выражение медленно сменилось испугом, а затем – чем-то похожим на стыд. В течение нескольких секунд, которые показались целой вечностью, он стоял, не двигаясь, направив нож на пассажиров. Наконец он перевел взгляд на корпус лодки и пробормотал своим озадаченным подельникам непонятные слова. Даже не глянув на своих потенциальных жертв, мужчины отступили и, усевшись в свое судно, уплыли прочь.

Никто из пассажиров не произнес и звука, пока до них доходило, что они живы и невредимы. Капитан лодки наклонился к тому месту, куда так пристально смотрел мужчина, и с улыбкой достал фотографию статуи Гаутамы Будды, взятую в рамку. Он залился смехом вперемешку со слезами, и вместе с ним плакала и смеялась вся лодка – смехом облегчения и потрясения. Мольбы возобновились – теперь это были благодарственные молитвы и ликующие прославления жизни.

– Я же говорила вам – ничего страшного, – сказала Ань братьям, но не выпускала их из своих объятий, пока они не ступили на берег Гонконга.

11

Дао

И я услышал, как мистер Барнетт сказал: «Соединенное Королевство»,

Но я не слышал об этом Королевстве никогда.

Мне было интересно, есть ли в нем рыцари, принцы, императоры, дворцы и замки.

Есть ли в нем рисовые поля, такие же, как на холмах возле Вунгтхэма,

на которых каждое утро восходит солнце.

Мне было интересно, что объединяет Королевство.

Скрепляет ли его веревка или цепь.

Или это Королевство, в котором люди были едины,

Не познавши разделения войной.

И я поднимался,

                    Выше

                           и все выше.

Я поднялся так высоко, что вокруг стало темно.

               Меня окружали лишь тишина

и звезды.

               Я поднялся

                          Настолько, что мог увидеть Землю целиком.

Пелена облаков не спеша окутывала планету.

Но я все еще мог различить

Ее воды и земли

               Настолько, что мог увидеть

Королевство, что станет их домом.

Часть II

12

1967 – Операция «Блуждающая душа»: Часть I – Вьетнам

Рядовой Джексон вместе с рядовым первого класса[14] Миллером медленно продвигаются по незнакомым им джунглям, раздвигая ветки винтовками. Их еще юношеская кожа усыпана прыщами, и все из-за жары. Миллер держит палец на курке, готовый спустить его при малейшем необычном звуке, дуновении ветра или звуке чужого ботинка. Вспотевшие спины согнуты, напряжены, глаза мечутся, в животах урчит.

– Ты в порядке? – шепчет Джексон.

Миллер кивает в ответ, хотя и осознает, что его выдают тяжелое дыхание и капли пота на лбу. Обхватив обеими руками, он несет портативный громкоговоритель, по весу сопоставимый, как он себе представляет, с новорожденным слоненком.

Обоим это кажется полным идиотизмом.

* * *

Лейтенант Смит зашел посмотреть на сегодняшний завтрак: ломтики ветчины, яйца и сухое молоко.

– Парни, у меня для вас задание, – произнес он с ухмылкой, которая в его случае никогда не предвещала ничего хорошего.

Напротив стоял проигрыватель с громкоговорителем, лейтенант указал на него – и в направлении близлежащих джунглей:

– Вам нужно отправиться туда, оставить его вблизи от лагеря и нажать кнопку воспроизведения. – Он достал из кармана кассету с наклейкой «Запись привидений номер 10», вставил ее в проигрыватель и бросил взгляд на рядовых, посмеиваясь над их недоумением.

– Операция «Блуждающая душа», – объяснил он. – Чтобы эти узкоглазые от страха обосрались. – Было заметно, в какой восторг его приводит одна лишь эта идея.

Миллер и Джексон отлично знали, что вопросы задавать не положено, и повиновались приказу.

* * *

Наконец-то им удается отыскать место, достаточно плоское, чтобы разместить громкоговоритель так, чтобы он не упал.

– Готов? – спрашивает рядовой Миллер с дрожью