Идея скрытых переходов заставила класс заохать и заахать, ноя по-прежнему не была удовлетворена.

— Выходит, сказанное вами означает следующее: либо выпроглядели их во время первого осмотра, либо ваша охрана была на таком уровне,что они смогли обойти ее во время празднества. И так и эдак кто-то из васоблажался, что ни говори.

Она еще плотнее поджала губы, в голосе отчетливо зазвучалахолодность.

— Мы оказались в экстремальной ситуации и сделалилучшее, что могли. Вполне допускаю, человек твоего уровня не способен уловитьвсю сложность описанной ситуации, но попытайся выйти за пределы теоретическихрассуждений и поймешь, как трудно в реальности, да еще когда от тебя зависитжизнь множества других.

— Не сомневаюсь, — согласилась я. — Кто ятакая, чтобы подвергать сомнению ваши методы? В смысле, все, что угодно, лишьбы получить еще один знак молнии, верно?

— Мисс Хэзевей, — низкий голос Стэна пророкотал попритихшей комнате, — пожалуйста, возьми свои вещи и оставшуюся часть урокаподожди снаружи.

Я недоуменно уставилась на него.

— Вы серьезно? С каких пор плохо — задавать вопросы?

— Твоя позиция — вот что плохо. — Он указал надверь. — Уходи.

Наступившая тишина была тяжелее и глубже, чем во времярассказа матери. Я изо всех сил старалась не съеживаться под взглядами новичкови стражей. Это не первый случай, когда Стэн выставлял меня из класса. Это дажене первый случай, когда Стэн выставлял меня из класса на глазах у Дмитрия.Повесив рюкзак на плечо, я прошла короткое расстояние до двери — расстояние,которое казалось длиной в тысячу миль, — и дальше, мимо матери, избегая еевзгляда.

Примерно за пять минут до конца урока она вышла из класса инаправилась прямо туда, где я сидела в коридоре. Глядя на меня сверху вниз, онауперла руки в боки — та вызывающая раздражение поза, которая заставляла ееказаться выше. Для того, кто на полфута ниже ее, это было нечестно — заставлятьменя чувствовать себя такой маленькой.

— Ну, как я понимаю, твои манеры с годами неулучшились.

Я встала, чувствуя, что мне все-таки удалось вывести ее изсебя.

— Я тоже рада тебя видеть. Просто удивительно, как тывообще узнала меня. Фактически я думала, ты даже не помнишь о моемсуществовании, учитывая, что ты не потрудилась сообщить мне о своем приезде.

Теперь она скрестила руки на груди, став еще болееневозмутимой.

— Я не могла пренебрегать своим долгом и нянчиться стобой.

— Нянчиться? — переспросила я.

Эта женщина в жизни не нянчила меня. Удивительно, что онавообще знала это слово.

— Трудно рассчитывать на твое понимание. По дошедшим доменя слухам, ты плохо представляешь себе, что такое долг.

— Я точно знаю, что это такое, — возразила янамеренно высокомерно. — Лучше многих людей.

Ее глаза расширились в притворном удивлении. Я не раз виделаподобное саркастическое выражение на лицах людей и отнюдь не радовалась, когдаоно оказывалось направленным на меня.

— Ох, правда? Где ты провела последние два года?

— А где ты провела последние пять? Ты бы в жизни неузнала, что я сбежала, если бы тебе случайно не сообщили об этом.

— Не сваливай с больной головы на здоровую. Яотсутствовала, потому что так было нужно. Ты отсутствовала из желания шататьсяпо магазинам и поздно ложиться спать.

Моя обида и замешательство переплавились в ярость. Видимо,мне никогда не искупить последствия нашего с Лиссой побега.

— Ты понятия не имеешь, почему я сбежала! —сказала я, повысив голос. — И ты не имеешь права высказывать какие бы тони было предположения о моей жизни, поскольку тебе о ней ничего не известно.

— Я читала отчеты о том, что произошло. У тебя былиоснования для беспокойства, но действовала ты неправильно. — Ее словазвучали формально и жестко, она хорошо смотрелась бы на месте нашейучительницы. — Нужно было просто обратиться за помощью.

— Не к кому мне было обратиться, поскольку я не имелатвердых доказательств. Кроме того, нас всегда учили думать самостоятельно.

— Да. С ударением на слове «учили». Учебой ты былаобделена на протяжении двух лет. Вряд ли ты можешь читать мне лекции насчетправил поведения стража.

Я постоянно втягиваюсь во всякие споры, что-то в моей натуремешает мне избегать их. Поэтому я привыкла защищаться и выслушиватьоскорбления. Я толстокожая. Но почему-то, находясь рядом с ней, — в техредких случаях, когда я находилась рядом с ней, — я чувствовала себя почтитрех лет от роду. Ее позиция унижала меня, а упоминание о пропущенных занятиях— очень болезненная тема — заставляло чувствовать себя еще хуже. Я скрестиларуки на груди в попытке имитировать ее позу и ухитрилась самодовольно улыбнуться.

— Да? Ну, мои учителя так не думают. Несмотря напропущенное время, я догнала своих одноклассников.

Она ответила не сразу; в конце концов ровным голосом онапроизнесла:

— Если бы ты не сбежала, то, возможно, превзошла бы их.

Развернувшись четко, по-военному, она зашагала по коридору.Спустя минуту зазвонил звонок, и в коридор с урока Стэна высыпали ученики.

После этого даже Мейсону не удалось развеселить меня.Остальную часть дня я провела в состоянии раздражения и злости, уверенная, чтовсе перешептываются о матери и обо мне. Пропустив ланч, я отправилась вбиблиотеку за книгами по физиологии и анатомии. Когда пришло время занятий сДмитрием после уроков, я практически сразу же бросилась к манекену и кулакомткнула его в грудь, чуть-чуть влево, но ближе к середине.

— Здесь, — сказала я. — Сердце здесь,ограждено грудиной и ребрами. Можно мне теперь получить кол?

Скрестив на груди руки, я устремила на него победоносныйвзгляд, ожидая, что на меня обрушится град похвал. Но Дмитрий просто кивнул взнак подтверждения с таким видом, словно мне и прежде следовало знать это. Ида, следовало.

— А как ты преодолеешь грудину и ребра? — спросилон.

Я вздохнула. Только ответишь на один вопрос, тут жевозникает другой. Типично.

Большая часть занятия была посвящена этому. Онпродемонстрировал несколько технических приемов, с помощью которых легче всегоубивать. Его движения выглядели изящными и смертоносными одновременно.Казалось, они не требуют от него никаких усилий, но я понимала, что это не так.

Когда внезапно он протянул мне кол, до меня сначала даже недошло.

— Ты даешь его мне?

Темные глаза сверкнули.

— Просто глазам своим не верю! Ты проявляешьсдержанность? А я-то думал, ты тут же схватишь и заработаешь им.