— Да, детка.

— А фотки сохранила?

— Сохранила, сохранила. Спи.

— Мы им позвоним, когда приедем, да?

— Обязательно. Мы же обещали.

— Тетя Лина?

— Что, милая?

— Я тебя тоже люблю.

— И я тебя. Очень.

Глажу её кудрявые волосики, а у самой сердце так щемит, что плакать хочется. И, вдруг, понимаю, что это чистая правда: я полюбила Аську всем сердцем. Когда только успела?

Глава 10. Заир

— Ну, что там, Евгений?

— Нашли! В шестнадцать сорок две картой Загитовой прошла оплата: два билета на авиарейс Воронеж — Стамбул — Анталия.

— Анталия? — почему-то удивляется Аркадий.

Меня же выбешивает другое:

— Из Воронежа? Какого хера её туда понесло?

— Чтобы не светиться в Московских аэропортах, и на ЖД, кстати, тоже: у нас здесь везде заслоны, она это знает, так что всё логично. Когда рейс, Жень?

— Уже двадцать минут, как взлетели.

— Чёрт!

Аркадий снова утыкается в планшетник:

— Им лететь часа три, в Стамбуле таможня и пересадка, это еще пару часов, а то и больше, а до Анталии еще полтора. Времени впритык. Но если вылетим немедля, успеем добраться раньше и встретить их там. Жень, фрахтуй самолёт.

— Полетим на моём, так быстрее, — я срываюсь с места. — Коля! Звони в ангар, пусть готовят.

— Да, Заир Самирович.

Открываю сейф, вытаскиваю оттуда паспорта, пачку валюты, страховку — всё, что может пригодиться в поездке — это у меня всегда наготове. Чувствую, как НачБез сверлит взглядом мою спину.

— Заир…

— Не надо, Аркадий, — предупреждающе щурюсь на него. — Знаю, что ты сейчас скажешь, но я не намерен отсиживаться здесь, пока моя дочь с этой…шмарой. Я еду с вами.

— Судя по характеристикам, никакая она не шмара: честная труженица, живёт замкнуто, скромно, за последние шесть лет не привлекалась.

— Не словили просто. Она наркоманка! И в прошлом воровка, делинквентка. Теперь знаю, кто снова спихнул Нисар на кривую дорожку. Тварь! Подумать только, и именно ей эта дура добровольно вручила мою дочь. Да она ни минуты не должна находиться рядом с Аськой, это противозаконно!

— Хорошо, — сдаётся Аркадий, и устало чешет отросшую щетину. — Полетим все вместе. Только условие, Заир: никакой самодеятельности. Сначала думаем, согласовываем, потом действуем, о’кей? И главное — ты держишь себя в руках и не мешаешь мне работать.

Честно, меня уже клинить начинает, мне хочется врезать Зотову. Вот как бы он держал себя в руках, если бы его дочь похитили, с перспективой вывоза из страны? Посмотрел бы я на него тогда. Только нет у Аркадия никакой дочери, и жены тоже нет. Впрочем, как раз последнему я бы ещё и позавидовал.

Поворачиваюсь к нему, и без оказий говорю:

— Значит так, Зотов: твоя работа — безопасность компании, моя — безопасность моей дочери, понятно? И что я посчитаю лучшим для неё, то и буду делать.

Вижу, мой невозмутимый НачБез уже закипает потихоньку, мордой багровеет:

— К сожалению, сейчас одно неразрывно с другим, — рычит он. — Сам ведь не хуже меня знаешь, если вырвать Асю из логической цепочки, мы потеряем Нисар, а вместе с ней упустим шанс выйти на заказчика.

— Да насрать! И на Нисар и на заказчика!

— Это ты сейчас так говоришь, а когда треть твоего бизнеса ляжет, по-другому запоёшь! — орёт он. — Этим шакалам только дай слабину твою почуять, кинуться сворой, сожрут, и мяса на костях не оставят! Будешь тогда всю оставшуюся жизнь на почте посылки сортировать, чтобы Аську свою прокормить.

Однако Зотов быстро сбавляет тон и примирительно хлопает меня по плечу.

— Всё, Заир, всё, хватит плеваться эмоциями, начинай уже мыслить здраво, пора уже. Асю, считай, мы нашли, больше не упустим. И все, кто нам нужен, теперь сами к нам в руки приплывут, вот увидишь. Ты только горячку сейчас не пори. Договорились, ну? Договорились?!

Я стряхиваю с себя его тяжёлую, как кувалда, ладонь, которой он шмякает меня, словно хочет вдолбить этот самый здравый смысл в мой позвоночник. А я и вправду, словно не в себе: чую, как ноздри мои раздуваются, грудь ходуном ходит. Да ё-моёёё…

— Ладно, — выдыхаю. — Но я буду следить за этой сукой двадцать четыре часа в сутки. И если что-то мне не понравится, я тут же забираю Аську, и плевать на остальное. Я всё сказал.

Аркадий качает головой, а я проверяю в карманах портмоне, телефон, ключи от машины, хватаю сумку, куртку и иду на выход. Не оборачиваясь, кидаю:

— Встретимся в ангаре через сорок минут.

Я знаю, что Аркадий прав. Вот уже какое-то время я ощущаю на своих плечах давление извне. Мелкие и крупные сбои в отлаженной системе, взбросы в СМИ, после которых цены на акции компании резко падают вниз, перемена настроения у некоторых моих постоянных партнеров и недовольное бурчание среди совета директоров — всё говорит о том, что против меня ведется подковёрная война. Мне не привыкать, бизнес по-другому и не делается. Но то, что в эту войну втянули мою семью — очень хреново. Мне надо найти эту гниду и прижать к ногтю. И не из-за боязни потерять треть бизнеса, которому я посвятил всю жизнь, а из-за того, что посмели тронуть семью, святое.

А ещё эта… Линара… мать её, имя-то какое! Слишком благородное для этой прошмандовки. Жаль, плохо разглядел её тогда, у Шамиля. Помню только коленки острые в черных плотных колготках, что мелькали над ступеньками со скоростью велосипедных спиц, да волосы каштановые, с каким-то неестественным мандариновым оттенком. Рыжая? Или красилась уже тогда? Как только дядя допустил?

Хлопаю дверью внедорожника, топлю педаль газа и срываюсь в промозглую морось ноябрьского вечера, кромсая темноту светом от фар.

Ладно, шмара-Линара, скоро встретимся. И молись, чтобы с моей Аськой ничего не случилось, иначе ты нежилец на этом свете. Нежилец…

Глава 11. Линара

— Смотри, Ась, — я тычу в монитор, вмонтированный в спинку впереди стоящего пассажирского сидения. Там в онлайн режиме медленно двигается наш маленький желтый самолётик. — Мы прямо сейчас над морем пролетаем. Уже завтра будем в нём плескаться. Любишь в море плавать?

— Я только в бассейне плавала. Тётя Марина говорит, что в море не гиенично плавать.

— Гигиенично, — поправляю её. — А кто такая тётя Марина?

— Папина подружка.

Хм. Интересная формулировка. Искоса посматриваю на Аську, которая, развалившись в кресле, методично перебирает своими маленькими юркими пальчиками синтетические волосы Барби, превращая их в неряшливые дреды.

— Наверное, ты хотела сказать мамина?

— Нуу… немножко мамина, но больше папина.

Что-что? Ну-ка, ну-ка…

Я взбадриваюсь, эгоистично радуясь