Удивляться тут нечего, подумала она, полагая, что правота наее стороне. Я еще маленькая, а потому нуждаюсь в должном присмотре. Если онаначнет орать на меня, я скажу: «Ты же не могла прекратить цапаться с братом, ив конце концов это вывело меня из себя. Я больше не могла вас слушать». Пепсибы это понравилось. Так и просится в книгу Ви-Си Эндрюс.

Наконец она выключила радио, вынула наушники из ушей,любовно погладила черный пластмассовый корпус, обмотала вокруг него провода иубрала плейер во внутренний карман рюкзака. Посмотрела на расплющенный пакет сленчем и решила, что не сможет заставить себя заглянуть вовнутрь, разобраться,в каком состоянии сандвич с тунцом и оставшиеся печенья «Туинкиз». Зрелище-тобудет печальное. Хорошо хоть она съела яйцо до того, как оно превратилось вяичный салат. В другой ситуации эта мысль вызвала бы у нее смех, но, вероятно,запасы смеха у Триши иссякли. Колодец со смехом, который ее мать считалабездонным, временно пересох.

Триша сидела на берегу ручья, ширина которого не превышалатрех футов, и рассеянно ела картофельные чипсы. Сначала те, что остались впорванном пакетике, потом перешла на крошки с бумажного пакета с ленчем,наконец, добралась до тех, что оказались на дне рюкзака. Большое насекомоезажужжало у носа. Триша отпрянула, испуганно вскрикнула, подняла руку, чтобызащитить лицо. Но увидела не осу, а овода.

Крошки закончились. Устало, замедленными движениями, словноженщина лет шестидесяти после утомительного трудового дня (а Триша ичувствовала себя как женщина лет шестидесяти после утомительного трудовогодня), она убрала все пожитки в рюкзак, положила в него даже разбитый «Геймбой»и встала. Прежде чем защелкнуть клапан на пряжке, сняла с себя пончо. Осмотрелаего со всех сторон. Синий пластик никак не защитил ее, когда она катилась внизпо склону, только изорвался в клочья. Особенно нижняя часть пончо. Но все-такиТриша решила его не выкидывать. Насекомые, а их вновь собралась целая туча,прокусить пластик не могли. Особенно много стало комаров, которых, судя повсему, привлек запах крови. Наверное, они улавливали его на большом расстоянии.

– Фу, – Триша наморщила носик, замахала бейсболкой, разгоняямошкару, – и откуда вы только беретесь?

Она говорила себе, что должна поблагодарить Бога. Все-такине сломала ни руку, ни ногу, не проломила голову. И осиные укусы не вызвали унее такой аллергии, как у Фрэнка, знакомого миссис Томас. Но так трудноиспытывать благодарность, когда ты испугана, поцарапана, искусана и вымотанадонельзя.

Триша уже собралась надеть то, что осталось от пончо, чтобыпотом наклониться за рюкзаком, но тут заметила, что оба берега ручья сильнозаилены. Она опустилась на колени, поморщилась от боли: при каждом движенииосиные укусы давали о себе знать, зачерпнула пастообразного коричневато-серогоила. Попробовать или нет?

– Хуже-то не будет, так? – со вздохом отметила она инамазала илом припухлость над бедром. Ил приятно холодил кожу, а зудпрекратился практически мгновенно. Очень осторожно она намазала илом всеукушенные места, до которых смогла дотянуться, включая и под левым глазом.Потом вытерла руки о джинсы (и первые, и вторые выглядели совсем не так, какшесть часов назад), надела порванное пончо, закинула за плечи рюкзак. К счастью,он не терся об укушенные места. Триша зашагала вдоль ручья и пятью минутамипозже вновь углубилась в лес.

Следующие четыре часа, или около того, она шла вдоль русла,слыша лишь пение птиц да писк комаров. Практически все время моросил дождь, а вкакой-то момент полил так сильно, что опять вымочил ее насквозь, хотя она ипыталась укрыться под большим деревом. Но в этот раз обошлось без грома имолнии.

Никогда раньше Триша не считала себя городской девочкой, длякоторой в диковинку общение с природой, а вот тут вот – когда этот безумный,отвратительный день подходил к концу, такое ощущение у нее возникло. И с лесомтворилось что-то странное. Он словно делился на полосы. Какое-то время онашагала среди высоких красивых сосен, совсем как в диснеевских мультфильмах. Апотом диснеевскую идиллию сменяла чащоба: деревья с искривленными стволами,заросли кустов, переплетенные, зачастую усеянные шипами ветки, которые так иноровили добраться до ее рук и глаз. Крайняя усталость, если не сказатьизмотанность, уже не позволяла Трише ломиться сквозь кусты. Она осторожнораспутывала их, и со временем девочке начало казаться, что поцарапать ее, а приудаче и вонзиться в глаз – для кустов цель второстепенная. Основную свою задачуони видели в другом: помешать ей идти вдоль ручья. А ведь только он и могвывести ее к людям.

Если заросли становились совсем уж непроходимыми, Тришасоглашалась на то, чтобы отдалиться от русла достаточно далеко. То, что она невидела ручья, ее не смущало. Но слышать шум бегущей воды считала для себяобязательным. Если этот шум быстро сходил на нет, она опускалась на четверенькии ползла под зарослями вместо того, чтобы искать в них проход. Под зарослямибыло мокро и сыро (не то что в сосновом бору, где землю устилал пружинящий подногами ковер из иголок), рюкзак то и дело цеплялся за ветки, и всегда перед еелицом висела туча мошкары.

Триша понимала, почему ей так тоскливо, почему опускаютсяруки, только не находила слов, чтобы сформулировать причину своего дискомфорта.Она словно попала в чужую страну: со многим из того, что она видела и слышала влесу, Триша сталкивалась впервые и не знала, чего от всего этого ждать. Кое очем ей рассказывала мать, и Триша могла определить березу, бук, ольху, ель,сосну, стук дятла, карканье ворон, стрекотание цикад… а все остальное? Еслимать ей об этом и говорила, то Триша все благополучно позабыла, но скорее всеготакого разговора просто не было. Потому что ее мать была типичной горожанкой изМассачусетса, которая довольно продолжительное время прожила в Мэне, любилагулять по лесу и прочитала несколько иллюстрированных справочников о лесныхрастениях. Как назывались, к примеру, вот эти густые кусты с блестящимизелеными листьями (пожалуйста, Господи, только бы они не были ядовитыми)? Илите невысокие деревья с серыми стволами? А те, с узкими длинными листьями? Лесау Сэнфорда, которые хорошо знала ее мать, по которым она часто гуляла, одна илис дочерью, казались городским парком в сравнении с лесами, по которым шласейчас Триша.

Триша попыталась представить себе сотни людей,отправляющихся на ее поиски. Воображением ее природа не обидела, так чтопоначалу все шло очень даже хорошо. Они видела, как большие желтые школьныеавтобусы с надписью «ПОИСКОВЫЙ ОТРЯД» на переднем стекле заезжают наавтостоянки вдоль того участка Аппалачской тропы, что проходил по территорииштата Мэн. Двери открывались, из автобусов выходили люди в коричневой униформе,некоторые с собаками на поводках, все с рациями у пояса, руководители поисковыхгрупп с портативными громкоговорителями на батарейках. Именно их голоса,усиленные техникой, она и услышала бы в первую очередь: «ПАТРИЦИЯ МАКФАРЛЕНД,ГДЕ ТЫ? ЕСЛИ ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ИДИ НА ГОЛОС!»