ароматный дым от тлеющего кедра начинает окутывать мое лицо. «Еще чуть-чуть, – думаю я, – еще чуть-чуть». И вдруг моя рука соскальзывает – веретено улетает, уголь крошится в пыль, а я остаюсь без огня и с болью в руке. Моя борьба с лучковым веретеном – это стремление добиться взаимопонимания, найти способ, при котором мои знания, тело, разум и дух могли бы находиться в состоянии гармонии, чтобы использовать человеческие дары для создания дара для земли. Дело не в том, что мне не хватает каких-то компонентов, – все необходимое есть, но чего-то недостает. Нет у меня этого чего-то.

В учении о Седьмом огне говорится, что нужно пройти обратно по тропе и собрать то, что там утеряно. И я вспоминаю о шкитагене грибе – хранителе огня, носителе негаснущей искры. Я возвращаюсь туда, где живет мудрость, в лес, и смиренно прошу о помощи. Я приношу свой дар в обмен на все, что мне дают, и начинаю сначала.

Так много зависит от искры, которая взращивается золотом шкитагена и разжигается с песней! Так много зависит от потока воздуха, его прохождения через трут – достаточно сильного, чтобы раскалить угли докрасна, но не настолько, чтобы затушить! С дыханием ветра, а не человека огонь оживает и набирает силу по воле Творца. Разгораясь, он охватывает кору и труху, а жар все нарастет, распространяясь, ведь кислород действует как дополнительное топливо, и вот уже появились первые струйки дыма, окутывая сладким ароматом, вырывается первый язычок пламени – и ты держишь в руке огонь.

Как люди Седьмого огня продолжают идти своей дорогой, так и мы должны искать свой шкитаген – то есть тех, в ком есть негаснущая искра. На всем нашем пути мы встречаем Хранителей огня и приветствуем их с благодарностью и смирением за то, что вопреки всему они сумели пронести эти тлеющие угли в ожидании, чтобы в них вдохнули жизнь. В поисках шкитагена леса и шкитагена духа мы просим пошире распахнуть свои глаза и открыть сердца навстречу нашей большой семье, состоящей не только из людей, и с готовностью вступить в контакт с другими разумными существами. Нам необходимо верить в щедрость доброй зеленой земли, чтобы обеспечить людям получение ее даров, и восстановить ее веру в то, что люди ответят взаимностью.

Я не знаю, как будет зажжен Восьмой огонь. Но я знаю, что мы сможем сделать трут, который поможет разгореться пламени. Мы сможем стать шкитагенами, чтобы нести в себе искру, как несли ее нам. Разве не святое дело – разжигание этого огня? Так много зависит от искры!

Победа над вендиго

Весной я иду через луг к своему лесу-целителю, где растения отдают свои дары с неиссякаемой щедростью. Он мой не по документам, а потому, что я забочусь о нем. Я прихожу сюда на протяжении уже нескольких десятилетий, чтобы слушать, учиться и собирать информацию.

Там, где лежал снег, теперь сугроб белого триллиума, но мне по-прежнему тревожно. Свет в лесу какой-то не такой. Я перехожу через гребень, по которому во время вьюги прошлой зимой за мной тянулась цепочка чьих-то следов. Мне следовало бы догадаться, что это значит. Там, где они были, я нахожу теперь глубокие колеи от колес грузовиков, пролегающие через луг. Цветы на месте, как и было на моей памяти, но деревья исчезли. Этой зимой мой сосед привозил сюда лесорубов.

Есть так много способов собирать урожай уважительно, но он поступил иначе, оставив только больной бук и несколько старых канадских кедров, непригодных для лесопилки. Триллиум, сангвинария, печеночница, колокольчик, эритрониум, имбирь и дикий лук-порей в последний раз улыбаются весеннему солнцу, которое выжжет их, когда в вырубленный лес придет лето. Они доверились кленам, считая, что те будут здесь всегда, но клены ушли. И они доверились мне. В следующем году вся эта поляна зарастет колючими кустами – чесночницей черешчатой и крушиной, растениями-колонистами, которые идут по следам вендиго.

Боюсь, что мир, сотворенный из даров, не сможет сосуществовать с миром, созданным предметами потребления. Боюсь, что у меня не хватит сил защитить от вендиго то, что я люблю.

В те времена, о которых рассказано в легенде, люди были так напуганы призраком вендиго, что они пытались найти способы уничтожить его. Учитывая ту свирепую разрушительную силу, которой обладают наши современные вендиго-умы, я задаюсь вопросом, содержали ли наши древние предания те мудрые советы, которые бы направляли нас сегодня.

Существуют легенды об изгнании, которые мы могли бы взять на вооружение, сделав изгоями разрушителей и избавив себя от участия в их проектах. Есть истории о попытках утопления, сжигания и разнообразных видах умерщвления, но вендиго всегда возвращается. Можно найти бесчисленные сказания о храбрых мужчинах на снегоступах, пробивающихся сквозь снежную бурю по его следам, чтобы убить вендиго, прежде чем он снова начнет охотиться. Но зверь почти всегда ускользает в бурю.

Некоторые убеждены в том, что нам вообще не нужно ничего предпринимать: порочное сочетание алчности и постоянного наращивания производства доведет мир до того, что из-за выбросов углекислого газа в атмосферу земля разогреется и растопит ледяное сердце вендиго раз и навсегда. Климатические изменения однозначно разрушат экономики стран, основанные на том, чтобы постоянно брать, не давая ничего взамен. Но, погибая, вендиго заберет с собой многое из того, что мы любим. Мы можем подождать, пока изменение климата превратит мир и вендиго в большую лужу из растаявшего снега, окрашенного в красный цвет, а можем надеть снегоступы и выследить его.

В наших легендах, когда люди в одиночку не могли справиться с ним, они звали на помощь своего героя, Нанабожо, который был светом против тьмы, песней против страшного крика вендиго. Бэзил Джонстон рассказывает об эпической битве, в которой много дней сражались легионы воинов во главе со своим героем. Схватка была яростной, с морем оружия и хитрых приемов, понадобилась немалая отвага, чтобы окружить монстра в его логове. Но я заметила еще кое-что в этой истории, что отличалось от всех других рассказов о вендиго, которые я слышала: в ней явственно ощущался аромат цветов. Там не было ни снега, ни вьюг, а единственной льдышкой было сердце самого вендиго. Нанабожо решил выследить монстра летом. Воины плыли по свободному ото льда озеру к острову, где было летнее убежище вендиго. Сильнее всего вендиго в голодые зимы, а с первым теплым ветерком его сила ослабевает.

Слово «лето» на нашем языке – ниибин, то есть время