в движение, как это сделали США, особенно благодаря огромной инфляции бюджета на вооружение? Однако это привело бы к дальнейшему росту государственного долга и увеличило бы опасность инфляции. Более того, эффективность таких программ была поставлена под сомнение, поскольку программа экономического стимулирования, запущенная под давлением США после саммита «Большой восьмерки» в Бонне в 1978 году, в основном сошла на нет. Или же снижение корпоративных и подоходных налогов, сокращение государственного долга, снижение процентных ставок и сокращение социальных выплат стимулировали бы инвестиции и обеспечили бы рост. Эти дебаты можно отнести к первому кризису цен на нефть, и с тех пор большинство западногерманских экономистов склонялись к лагерю экономики спроса, хотя в целом они рекомендовали сбалансированный подход, а не радикальные меры по реструктуризации[82].

Дальнейшее расширение социальных льгот уже было остановлено после прихода Шмидта к власти в 1974 году. Однако последующие расходы, связанные с экспансивной социальной политикой 1966 и особенно 1969 года, вряд ли можно было изменить. Поскольку система социальной политики ФРГ была привязана к взносам работающих, структурная проблема этой модели теперь стала очевидной в четкой параллели с развитием событий во время мирового экономического кризиса 1929–1932 годов: во время кризиса расходы увеличивались, а взносы уменьшались.

После федеральных выборов 1980 года правительство провело значительные сокращения бюджета. Ввиду сокращения налоговых поступлений это было неизбежно, но в то же время это ожидаемо ослабило спрос и усугубило экономический спад. По мере углубления кризиса возникла необходимость в дальнейших сбережениях. Однако, учитывая напряженную международную ситуацию, существенное урезание оборонного бюджета было немыслимо, хотя бы из соображений уважения к партнерам по НАТО. В связи с этим возник вопрос о том, не пришло ли время провести сокращения и в социальном бюджете.

После выборов в бундестаг явное большинство в СвДП высказалось за смену курса, что не исключает сокращения социальных пособий – объявление войны профсоюзам и рабочему крылу СДПГ. Лидер СвДП Геншер сказал, что необходимо покончить с «менталитетом прав на получение пособий». Для консолидации федерального бюджета необходимо было сократить пособия по безработице, жилищные субсидии, медицинское страхование и жилищную политику[83].

Для СДПГ, с другой стороны, это был политический вопрос существования. Если правительство уступит настояниям профсоюзов, оно не сможет справиться с комбинацией структурного и глобального экономического кризиса, в этом были убеждены Шмидт и его министр финансов Маттхёфер. Если правительство последует предложению СвДП и проведет бюджетную консолидацию, включая заметное сокращение социальных выплат, оно рискует потерять свою самую важную группу избирателей – рабочий класс. На федеральной партийной конференции СДПГ весной 1982 года эта дилемма стала очевидной. Хотя большинство партии поддержало стратегию Шмидта по политике вооружений, партия не поддержала двойное решение по экономической и социальной политике. По последним направлениям, однако, большинство подтвердило традиционный курс государственного вмешательства: государственные программы занятости и инвестиций, субсидии для кризисных отраслей, отсутствие сокращения социальных выплат. Это невозможно было совместить с правительственной программой социал-либеральной коалиции[84].

Когда в течение 1982 года коалиционные партии также проиграли несколько выборов в землях, распад правительства уже невозможно было остановить. Он был скреплен документом, в котором либеральный министр экономики Отто Ламбсдорф по просьбе Шмидта кратко изложил свои идеи экономической политики и который был немедленно опубликован. Анализ Ламбсдорфа также усматривал международные причины длительной экономической слабости, но прежде всего назвал снижение инвестиций и увеличение государственной квоты центральными внутриэкономическими причинами кризиса. Его выводы: консолидация бюджета, усиление рыночной ориентации государственной экономической политики, реструктуризация государственных расходов от потребления к инвестициям и «адаптация систем социального обеспечения к изменившимся возможностям роста». В деталях это означало целый каталог сокращений пособий: сокращение социальных выплат, таких как пособия по безработице, отпускные, пенсии, медицинское страхование, социальное обеспечение, сокращение роста заработной платы для удешевления рабочей силы, либерализация закона об аренде жилья, отмена налогов, не связанных с доходами, увеличение налога на добавленную стоимость, отмена торгового налога, сокращение налога на богатство, снижение прогрессии в подоходном налоге[85].

Документ вызвал огромный ажиотаж и был немедленно расценен как свидетельство о разводе социал-либеральной коалиции. При ближайшем рассмотрении, однако, эта концепция по своей сути не отличалась от соображений, которые в течение некоторого времени также проводились в Министерстве финансов под управлением социал-демократов. «Министр экономики прав, – говорится во внутреннем заявлении нового министра финансов Ланштайна, – когда он призывает уделять больше внимания экономическим принципам конкуренции, ценообразования и распределения, которые являются максимально экономичными (также в ценообразовании на рабочую силу), большей гибкости в регулировании, постоянным стимулам для предпринимательской деятельности и инвестиций, замедлению налогового бремени социального обеспечения». В этом документе также предлагались более гибкие заработные платы и рабочие часы, корректировки в системах социального обеспечения, большая личная ответственность в здравоохранении и изменения в страховании по безработице[86].

Министерство финансов и Министерство экономики согласились с тем, что значительное вмешательство в социальные выплаты и увеличение инвестиционных стимулов так же неизбежны, как и резкое сокращение федеральных расходов. Это единство было между правительством и министерствами. С другой стороны, различия между партиями проявились еще более резко. Сосредоточенность СвДП на экономической политике, ориентированной на предложение, и фокус профсоюзного крыла СДПГ на государственном контроле инвестиций и экономическом контроле были несовместимы. Таким образом, документ Ламбсдорфа действительно ознаменовал конец точек соприкосновения между двумя партнерами по коалиции с точки зрения целей экономической и социальной политики.

Остальное – политический шоу-бизнес. Пока Геншер вел переговоры о смене коалиции с ХДС/ХСС, Шмидт фактически обвинил СвДП в «предательстве» и после своего ухода уже взял на себя роль межпартийного государственного деятеля и дальновидного политика, которую ему предстояло играть с необычайным мастерством в течение следующих тридцати лет. СвДП, с другой стороны, в ходе подготовленной смены коалиции потеряла свое левое крыло, которое по-прежнему считало концепцию социал-либерализма более перспективной, чем буржуазное правительство. Поэтому вначале не было уверенности в том, что либералы политически переживут переход к ХДС/ХСС. Передача власти, напротив, прошла гладко: 1 октября 1982 года Гельмут Коль был избран канцлером в результате конструктивного вотума недоверия голосами ХДС/ХСС и СвДП.

Конец социал-либеральной коалиции стал переломным моментом в политической истории ФРГ. Однако, как быстро выяснилось, краеугольные камни социально-либеральной политики не были тронуты новым правительством: социальные реформы, широкая социальная политика, договоры с Востоком, попытка улучшить отношения с ГДР. Уже это показало, что изменения, произошедшие в западногерманском обществе в 1970‑х годах, имели широкую основу, которую не могла легко игнорировать ни одна коалиция в партийно-правительственной системе ФРГ, ориентированной на компромисс и баланс. За годы, прошедшие после Большой коалиции, самовосприятие и самоощущение западногерманского общества безошибочно изменилось. Она стала более западной, более