и надежный партнер. На тот момент мы были близки уже десять лет, а дружили и того дольше. И я бы согласился, наверное… Если бы не встреча с ангелом накануне. Когда я ощутил ее присутствие, то… не могу описать словами. Я испытал влечение, но не физическое, а духовное… До того дня я никогда не влюблялся и считал, что любви не существует в природе, что ее придумали поэты и барды, чтобы было, с чем рифмовать слово «кровь» и дурить население. Для меня стало откровением, что я могу испытывать такие чувства, пламенные, неистовые… Я словно прозрел. За дни участия в Битве я увидел, как искалечена моя душа, и это почти меня раздавило… Но в момент встречи с ангелом я ощутил, как наши души соприкоснулись, и это исцелило мою.

Не стану таить, какое-то время я был одержим ею, взывал к ней, видел ее во снах, посвящал стихи… Но с тех пор я ее не встречал. И все же я понял, что ее дар был для меня куда больше, чем просто гадальные камни. Она открыла мне величайшую из всех способностей человеческого сердца – способность любить. Тогда я решил, что свяжу свою жизнь лишь с той, кто вызовет у меня сравнимые по силе чувства. Однако время шло… я смотрел на людей вокруг, и некоторые из них мне нравились, некоторые становились близки, но все это было лишь бледной тенью взрыва, который я испытал тогда. Я думал, что, как и с ангелом, мне будет достаточно одного только взгляда, одного слова, чтобы понять, что рядом со мной та самая… Но этого не случалось. Со временем я стал думать, что получил вовсе не дар, а проклятие, что из-за ангела я задрал планку так высоко, что теперь навеки обречен быть один. Не знаю, как долго бы это продолжалось… Но потом в моей жизни наступил перелом, и мне стало совсем не до любовных терзаний. Я был избран электом, и на этой должности волей-неволей пришлось повзрослеть. А через два года службы, когда нас изгнали, последовал предсказанию гадальных камней и отправился в чужой мир, где тоже приходилось попотеть, чтобы выжить… Но я смог это сделать, смог приспособиться и убедить себя, что там мое место. По вечерам, лежа в темноте, гнал прочь воспоминания и дурные мысли, заставляя себя смотреть вперед, в будущее, пускай и не мог ничего там разглядеть.

И вот однажды я встретил девочку. Хотя именно камни привели меня к ней, я не видел перед собой объект интереса – просто несчастного ребенка. Я всегда безропотно следовал тому, что говорили камни, потому что верил, что они ведут мою судьбу к желанной встрече с их создательницей. Я решил, раз они хотят, чтобы я спас девчонку-рабыню в колодках от кнута, значит, так тому и быть. И я забрал ее и поселил в своем доме, дав камням слово, что позабочусь о ней…

Совсем не скоро я понял, что вовсе не я о ней забочусь – это она заботится обо мне. Когда она перестала шарахаться от меня и начала открываться, я был поражен тем, что увидел – насколько сообразительной, внимательной, чуткой она была… Но что поистине поражало – великая доброта, которую она пронесла в своем сердце, несмотря на боль, несправедливость и лишения вокруг. Она была… словно лучик, нежный, теплый солнечный лучик, который заставил маленький побег внутри меня пробудиться ото сна, пробиться из темноты, и расти, расти, превращаясь во что-то, что было одновременно неведомым и таким знакомым. И когда оно заполнило меня целиком, я вдруг осознал, что это то самое чувство, о котором я грезил все это время; но оно не вспыхнуло молниеносно, как я того ждал, а росло, цвело и крепло, и оттого было стократ сильнее. Оно возникло благодаря тебе… Ты сделала меня таким счастливым, Лу, лучик мой, и все, о чем я мог мечтать – чтобы это длилось вечно.

Он подался вперед и заставил девчонку обнажить лицо, которое та, тронутая его речами, прятала в своих ладонях. Нежно сжал тонкие пальцы, но тон его, меняясь, стал суровым, металлическим.

– Однако у судьбы, этой сучки, всегда свои планы. И все же один урок я усвоил. Я никогда больше не хочу пережить то, что пережил, когда оставил тебя в Кауре. Сидя в лагере подле твоей постели, пока ты была без сознания, я молил, чтобы ты выжила, и клялся, что больше никогда не подвергну тебя опасности… И в итоге снова дал маху. Тот ублюдок причинил тебе вред… Элект… Как он может быть электом? Возможно, ангелы и правда оставили нас, раз их избранники могут творить такие вещи… Я достану его из-под земли и сотру в пыль… Но что мне делать с тобой, Лу? Видит Гармония, я так сильно желаю приказать тебе никогда не покидать дом, чтобы с тобой больше не случилось ничего плохого. И я знаю – ты и сама подтвердила, – что сделаешь это, если я повелю…

Он угрюмо замолк, и Лу покачала головой.

– Звучит так, как будто за этим должно последовать «но».

– А оно должно?..

– Ты мне скажи, господин.

Хартис скривил губы в усталой улыбке.

– Я говорю, что дал тебе свободу, но это не так. Все, что я сделал – лишь снял с тебя ошейник. Свобода всегда была у тебя, в тебе, внутри тебя. Я лишь придал ей импульс. Словно выпустил птицу, позволил расправить крылья. И если снова попытаюсь запихнуть ее в клетку… разве не дураком я буду после этого?

– Ты… точно чемпион Битвы аватаров, а не Битвы душевных терзаний? – от переизбытка эмоций Лу тянуло сострить. И, хотя ее возлюбленный был не из тех, кто стал бы обижаться на такие вещи, виновато сложила руки треугольником и примирительно добавила: – Хартис, я понимаю, о чем ты толкуешь. Мне ведь хочется того же – просто сбежать с тобой вдвоем, знать, что ты рядом и что с тобой ничего не случится. Но мы оба понимаем, что не сможем – и никто не сможет – быть счастлив в мире, который лежит в руинах. Так что пока до этого не дошло… Нужно пытаться, делать все, на что у нас хватает сил. Так?

Получив утвердительный кивок, она в знак одобрения взъерошила волосы мужчины.

– В таком случае, конец сентиментам. Пора браться за работу. Химеры сами с собой не разделаются.

– Пожалуй, следует признать, – Хартис с кряхтением сполз на край кровати и начал натягивать