— Ирене Сабино убила Семпере, чтобы украсть книгу.Книгу, в которой, по ее убеждению, живет моя душа.

Грандес шлепнул себя ладонью по лбу, как будто только чтоуловил суть дела.

— Ну конечно. Какой я дурак. Это же все объясняет. Выже упоминали о страшной тайне, которую вам открыла какая-то колдунья с пляжаБагатель. Ведьма из Соморростро. Мне нравится. В вашем духе. Давайте проверим,правильно ли я понял. Этот Марласка держит в плену чью-то душу, чтобы спрятатьза ней свою и таким образом спастись от проклятия. Признайтесь, вы все этозаимствовали из «Города проклятых» или только что выдумали?

— Я ничего не придумывал.

— Поставьте себя на мое место и подумайте, поверили бывы хоть слову из всего, что тут нагородили.

— Наверное, нет. Но я рассказал вам все, что знаю.

— Естественно. Вы дали мне достаточно данных иконкретных фактов, чтобы я мог проверить правдивость вашего рассказа. Начиная свашего посещения доктора Триаса, банковского счета в Испано-колониальном банке,вашего собственного надгробия, поджидающего вас в мастерской в Пуэбло-Нуэво, атакже деловые контакты человека, которого вы называете патроном, с адвокатскойконторой Валеры. Не считая массы других подробностей, достойных вашегомастерства сочинителя криминальных историй. Единственное, чего вы мне неповедали и что я, откровенно, ожидал услышать ради вашего и собственногоблага, — это где находится Кристина Сагниер.

Я сообразил, что спасти меня в это мгновение может только ложь.Как только я расскажу правду о Кристине, мне придет конец.

— Я не знаю, где она.

— Лжете.

— Я же предупреждал, что нет никакого смысла говоритьвам правду, — ответил я.

— Стоило постараться хотя бы ради того, чтобы я, какосел, по-прежнему был настроен вам помочь.

— Вы именно этого хотите, инспектор? Помочь мне?

— Да.

— Тогда проверьте все, о чем я говорил. НайдитеМарласку и Ирене Сабино.

— Начальство выделило мне двадцать четыре часа, чтобыразобраться с вами. Если по истечении этого срока я не предъявлю КристинуСагниер, живую и здоровую или хотя бы живую, меня отстранят от дела и передадутего Маркосу и Кастело. Они уже давно дожидаются своего шанса и ни за что неупустят такую возможность.

— Тогда не теряйте времени.

Грандес фыркнул, но все же кивнул.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, Мартин.

19

По моим подсчетам, инспектор Грандес ушел часов в девятьутра. Он запер меня в той же комнате, где мы вели с ним беседу. Компанию мнесоставляли только термос с остывшим кофе и пачка папирос. Грандес поставил удвери в коридоре полицейского, и я слышал, как инспектор инструктировал его непропускать в комнату никого ни под каким видом. Минут через пять раздался стукв дверь, и я узнал в стеклянном окошке физиономию сержанта Маркоса. Слов ярасслышать не мог, но его артикуляция не давала повода сомневаться: «Готовься,ублюдок».

Все утро я просидел на подоконнике, сквозь решеткуразглядывая прохожих, воображавших себя свободными. Они курили и ели мороженоес таким же наслаждением, как это не раз делал на моих глазах патрон. Усталость,а может быть, упадок сил от осознания безнадежности моего положения и чувстваглубокого отчаяния, доконали меня в полдень. Я растянулся на полу, лицом кстене, и заснул как убитый. Когда я пробудился, комната была погружена в темноту.Уже наступил вечер, и на фоне красновато-желтых пятен света от фонарей наВиа-Лайетана на потолке комнаты скользили тени машин и трамваев. Я промерз докостей на холодном полу и, встав, подошел к батарее в углу, оказавшейсяхолоднее, чем мои руки.

В этот момент я услышал, как открывается входная дверь уменя за спиной. Повернувшись, я оказался лицом к лицу с инспектором,наблюдавшим за мной с порога. По знаку Грандеса один из полицейских зажег впомещении свет и закрыл дверь. Яркий металлический свет ударил в глаза,мгновенно меня ослепив. Я зажмурился. Подняв наконец веки, я пришел к выводу,что инспектор выглядит немногим лучше меня.

— Вам нужно в туалет?

— Нет. Я решил мочиться в штаны и, пользуясь случаем,приобрести полезный опыт к тому моменту, когда вы отправите меня в камеруужасов инквизиторов Маркоса и Кастело.

— Я рад, что вы не потеряли чувство юмора. Оно вампригодится. Садитесь.

Мы заняли прежние позиции, усевшись за стол, как и несколькочасов назад, и молча уставились друг на друга.

— Я проверял изложенные вами факты.

— И что?

— С чего начинать?

— Вы полицейский.

— Первый визит я нанес в клинику доктора Триаса наулице Мунтанер. Он получился кратким. Доктор Триас скончался двенадцать летназад, и кабинет уже лет восемь принадлежит дантисту, которого зовут БернатЛьофруи. Он, тут и говорить нечего, о вас в жизни не слышал.

— Не может быть.

— Подождите, это только присказка. Вслед за тем япосетил центральное отделение Испано-колониального банка. Великолепные интерьерыи безупречное обслуживание. Мне даже захотелось завести сберегательную книжку.Там мне удалось узнать, что вы никогда не открывали счет в этом банке и никтоиз служащих никогда не слышал о человеке по имени Андреас Корелли. И у них нетв настоящий момент клиента, сделавшего вклад в иностранной валюте в сумме статысяч французских франков. Продолжать?

Я сжал губы и кивнул.

— Следующий мой визит состоялся в контору покойногоадвоката Валеры. Там я удостоверился, что у вас действительно имеетсябанковский счет, но не в Испано-колониальном, а в банке «Сабадель». Супомянутого депозита месяцев шесть назад вы перевели деньги на счет адвокатскойконторы в сумме двух тысяч песет.

— Я не понимаю.

— Все очень просто. Вы наняли Валеру анонимно, вернее,это вам так казалось, поскольку у банков слоновья память, и они помнят в лицокаждый сентим, попадавший к ним в руки. Признаюсь, к тому моменту я уже началнаслаждаться развитием сюжета и решил наведаться в мастерскую надгробий«Санабре и сыновья».

— Только не говорите, что не видели ангела…

— Я видел его, видел. Впечатляет. Как и письмо,написанное вами собственноручно три месяца назад. Вы поручили мастеру работу,оплатив ее авансом, о чем у любезнейшего Санабре сохранилась запись в счетныхкнигах. Мастер восхищен и очень гордится своей работой. Он заявляет, что этоего шедевр, ибо на него снизошло божественное вдохновение.

— Вы не спрашивали его о деньгах, выплаченных Марласкойдвадцать пять лет назад?

— Спрашивал. У него сохранились расписки. Он получилденьги за ремонт, переделку фамильного склепа, а также уход за ним.