— В могиле Марласки похоронен кто-то другой.

— По вашим словам. Но если вы желаете вскрыть могилу,вам придется предоставить мне более веские основания. Однако позвольте, япродолжу рассказ о путешествии по вашим следам.

Я проглотил комок в горле.

— Раз уж я все равно находился поблизости, то спустилсяк пляжу Багатель, где за один реал нашел с десяток желающих открыть мнестрашную тайну Ведьмы из Соморростро. Я не стал говорить вам утром, когда вымне исповедовались, чтобы не снижать накал страстей, однако на самом дележенщина, так себя называвшая, умерла много лет назад. Старуха, которую вывидели утром, не испугает и ребенка и не встает с кресла. И еще одна милаядеталь, вам понравится: она немая.

— Инспектор…

— Я еще не закончил. Вы не сможете меня упрекнуть, чтоя плохо выполняю свою работу. Я отношусь к ней достаточно серьезно, чтобыотправиться с побережья в особняк у парка Гуэль, который вы мне описали. Онстоит заброшенный не меньше десяти лет, и, к большому сожалению, вынуждензаявить, что там нет ни фотографий, ни кукол. Ничего, кроме кошачьего дерьма.Ну и как вам?

Я не ответил.

— Скажите честно, Мартин. Поставьте себя на мое место.Что бы сделали вы, оказавшись в подобном положении?

— Бросил бы все, наверное.

— Точно. Но я не вы и потому как идиот после стольплодотворных странствий решил последовать вашему совету и встретиться с ужаснойИрене Сабино.

— Вы разыскали ее?

— Больше доверия к доблестным стражам порядка, Мартин.Конечно, мы ее нашли. Прозябает в паршивом пансионе в Равале, где живет ужемного лет.

— Вы с ней разговаривали?

Грандес кивнул:

— Очень долго и подробно.

— И что?

— Она понятия не имеет, кто вы такой.

— Это она вам сказала?

— Помимо прочих вещей.

— Каких?

— Она рассказала, что познакомилась с Диего Марласкойна одном из сеансов, которые Роурес устраивал в салоне на улице Элисабетс, гдев 1903 году собиралось спиритическое общество «Будущее». Она рассказала, чтовстретила мужчину, который искал убежища в ее объятиях, ибо был совершенносломлен гибелью сына и очутился в ловушке брака, потерявшего всякий смысл. Онарассказала, что Марласка был человеком добрым, но слегка не в себе. Он верил,будто в него вселилось нечто, и он не сомневался, что вскоре умрет. Она рассказала,что перед смертью он учредил денежный фонд, чтобы сама Ирене и Хуан Корбера,или Хако — мужчина, которого она оставила ради Марласки, — могли получитькакие-то средства к существованию, когда его не станет. Она рассказала, чтоМарласка совершил самоубийство, поскольку не мог вынести одолевавшей егодушевной боли. Она рассказала, что они с Хуаном Корберой жили за счетблаготворительности Марласки, пока фонд не иссяк. И довольно скоро человек,которого вы называете Хако, бросил ее. Насколько ей известно, он спился и умерв одиночестве, проработав какое-то время ночным сторожем на фабрике«Касарамона». Она рассказала, что действительно водила Марласку к такназываемой Ведьме из Соморростро, так как надеялась, что та сумеет утешить егои заставит поверить, что он воссоединится с сыном в ином мире… Мне продолжать?

Я расстегнул рубашку и показал порезы на груди, которыенанесла мне Ирене Сабино в ночь, когда они с Марлаской напали на меня накладбище Сан-Жервасио.

— Шестиконечная звезда. Не смешите меня, Мартин. Этираны вы и сами могли себе устроить. Они ничего не значат. Ирене Сабино всеголишь несчастная женщина, зарабатывающая на жизнь в прачечной на улице Кадена, авовсе не колдунья.

— А что с Рикардо Сальвадором?

— Рикардо Сальвадор был уволен из полиции в 1906 году,после того как несколько лет копался в обстоятельствах смерти Диего Марласки,тогда как сам состоял в незаконной связи с вдовой покойного. Он собирался сестьна корабль и уплыть в Южную Америку, чтобы начать новую жизнь. И это последнее,что о нем известно.

Я не удержался от смеха, потрясенный грандиозностью обмана.

— Неужели вы не понимаете, инспектор? Неужели неосознаете, что угодили в ту же западню, какую вырыл для меня Марласка?

Грандес посмотрел на меня с жалостью.

— Кто не осознает, что происходит, так это вы, Мартин.Время бежит, а вы, вместо того чтобы рассказать, что сделали с КристинойСагниер, упрямо пытаетесь меня убедить в правдоподобии истории, словно сошедшейсо страниц «Города проклятых». Существует только одна западня — та, которуювырыли себе вы сами. И чем дольше вы упорствуете, скрывая правду, тем труднеемне будет вытащить вас из нее.

Грандес помахал рукой у меня перед глазами, словно хотелудостовериться, что я еще воспринимаю действительность.

— Нет? Ничего? Как хотите. Позвольте, я расскажу доконца, чем еще порадовал день нынешний. После похода к Ирене Сабино я, честноговоря, уже устал и ненадолго вернулся в управление. И все же я нашел время ижелание позвонить в отделение жандармерии в Пуигсерде. Там мне подтвердили, чтовас видели выходившим из комнаты, где содержалась Кристина Сагниер, в ту ночь,когда она исчезла. Вы не вернулись в гостиницу за багажом, и главный врачсанатория уверен, что именно вы перерезали кожаные ремни, которыми была связанапациентка. Тогда я позвонил вашему старому другу Педро Видалю, любезносогласившемуся подъехать в управление. Бедняга вне себя от горя. По его словам,в последнюю вашу встречу вы его ударили. Это правда?

Я кивнул.

— Имейте в виду, что он не держит на вас зла.Фактически он почти убедил меня отпустить вас. Он считает, что всему должнобыть разумное объяснение. Он говорит, что у вас была трудная жизнь. По его виневы лишились отца, и он чувствует свою ответственность. Он хочет только одного —вернуть свою супругу, и не собирается преследовать вас.

— Вы рассказали всю эту историю Видалю?

— Ничего другого мне не оставалось.

Я закрыл лицо руками.

— Что он сказал? — спросил я.

Грандес пожал плечами:

— Он думает, что вы лишились рассудка. Он убежден ввашей невиновности и в любом случае не желает, чтобы с вами что-то случилось.Его семья придерживается иного мнения. Мне известно, что родитель вашегоприятеля Видаля, для которого вы отнюдь не святой, тайно предложилвознаграждение Маркосу и Кастело, если они вырвут у вас признание менее чем задвенадцать часов. Они его заверили, что к утру вы будете декламировать строфыиз «Каниго».[59]

— А что думаете вы?

— Честно? Если честно, то я склоняюсь к мысли, чтоПедро Видаль попал в точку и вы сошли с ума.