Однако никто не хотел печатать “Карту хаоса”, этот сложнейший математический труд, который мало кто способен понять, даже если в нем действительно указан путь к спасению мира. Две недели супруги стучались в двери всех издательств Лондона, но так ничего и не добились. Тогда Уэллс ограничился малым – сделал для своей несчастной рукописи роскошный кожаный переплет, украшенный серебряной восьмиконечной звездой. Что ж, он потратил год жизни на создание книги, которую вряд ли кому удастся расшифровать, на создание карты, которая получит смысл, только если на нее упадет отнюдь не человеческий взгляд, но шансов на это почти не было.

Принеся единственный экземпляр книги домой, они положили его на стол и сели в свои кресла, чтобы вместе придумать способ передачи “Карты хаоса” Исполнителям. Но в голову ничего не приходило.

– А если поступить иначе? – спросила наконец Джейн.

– Что ты имеешь в виду?

– А если вместо того чтобы искать Исполнителей, мы повернем дело так, чтобы они сами неизбежно наткнулись на книгу? Допустим, мы выберем того из наших двойников, кто уже стал разрушителем, и отдадим книгу ему – ведь рано или поздно Исполнитель за ним явится.

– Ты предлагаешь… передать нашу миссию инфицированному двойнику?

Джейн кивнула, хотя и не слишком уверенно.

– Да, пожалуй, можно сделать и так… – начал вслух размышлять Уэллс. – Но он должен быть достаточно активным, чтобы на него вышли Исполнители, и, разумеется, нам нужен человек, у которого еще не начался умственный и молекулярный распад и который, кроме того, достаточно молод и здоров. Тогда, почувствовав первые признаки распада, он сумеет передать свою миссию другому двойнику. Короче, нам надо найти Идеального двойника. Только такому – или такой – мы без опаски доверим книгу.

Идеальный двойник? Отлично, только как его найти? Понятное дело, контакт с ним можно установить мысленно, не вставая с кресла, но вот передать книгу… Хорошо, допустим, он случайно прыгнет в их нынешний мир, однако связь с ним тотчас будет потеряна, поскольку они окажутся на одной сцене. Придется искать его по всему Лондону, да и то лишь в том случае, если он попадет именно в Лондон, а не в Гималаи, не в пустыню Сахару или в любую другую точку планеты.

– Координаты Мальстрёма! – воскликнули они в один голос, так как их одновременно озарил луч Высшего знания.

Почему им не пришло это в голову раньше? Нет никакой нужды днями напролет вслепую бродить по городу. Достаточно просто дожидаться у одного из водоворотов, пока двойник прыгнет в их мир, и не забыть сложить пальцы крестом – чтобы он оказался Идеальным двойником. Тогда они передадут ему книгу и все объяснят. Убедить его будет нетрудно. В конце концов, уж кого-кого, а своих двойников они знали как самих себя. Но в любом случае это забота будущего. В первую очередь надо заманить сюда двойников из других миров.

– Боюсь, дорогая, нам придется вплотную заняться спиритизмом, – сказал Уэллс.

И оба заулыбались, вспоминая, с какой жалостью смотрели на тех, кто участвовал в спиритических сеансах, чтобы побеседовать с умершими родственниками.

За следующий год Уэллсы посетили всех медиумов, какие в те времена практиковали в Англии или же включали ее в свои европейские турне. Побывали на сеансах Ч.-Г. Фостера, Мадам д’Эсперанс, Уильяма Эглинтона, преподобного Стейнтона Мозеса и многих других. В окутанных розоватым полумраком кабинетах они соединяли пальцы с пальцами соседей по столу, пока очередной медиум левитировал у них над головой – трюк исполнялся с помощью крюков, спрятанных у мошенника под туникой, – или вызывал эктоплазму – как правило, изготовленную из раскрашенного куска вуали. Посетили они также Борли Ректори [44], дворец Хэмптон-корт, дом 50 на Беркли-сквер и много других мест, признанных в Англии заколдованными. Однако, несмотря на затраченные усилия, Уэллсы ничего не добились. Слишком много было фальшивых медиумов, и найти среди них настоящего, который таил бы в себе Координаты Мальстрёма, было совсем нелегко. Правда, несколько раз им попадались и такие, но появившиеся с их помощью хронотемики оказывались несчастными полупрозрачными существами, лишенными рассудка и способными только с пафосом произносить то, чему заранее научил их медиум. Однажды Уэллсам вроде бы повезло: черты Джорджа промелькнули в пугающе расплывчатом лице мальчика лет шести-семи – он материализовался во время сеанса и непрестанно кричал, что хочет домой к маме. Мальчик был к тому же чумазым оборванцем, похожим на Оливера Твиста. В Борли Ректори они встретили двойника Джейн – безумную восьмидесятилетнюю старуху. Она частенько там появлялась, чем воспользовались дочери священника и пустили слух, будто их дом заколдован.

Шли месяцы, и у супругов Наблюдателей крепла уверенность, что и этот план сорвался, хотя вслух они ничего подобного произнести не решались. И вот однажды вечером дело вроде бы сдвинулось с мертвой точки.

Уэллсы возвращались домой после спиритического сеанса, где медиум оказался явным мошенником, и всю дорогу биолог на чем свет стоит костерил всю эту шайку обманщиков, которые с помощью дешевых трюков наживались на людских несчастьях.

– А мы из-за них теряем драгоценное время! – рычал он, кипя от злости. – Не говоря уж о том, сколько денег они из нас вытянули!

Джейн была возмущена не меньше, однако, когда они оказались на вокзале Черинг-Кросс, попросила мужа утихомириться:

– Успокойся, Берти, если не хочешь, чтобы тебя приняли за дебошира.

Но от ее слов Уэллс только еще больше распалился и продолжал по-стариковски негодовать, пока они спускались вниз по лестнице. Внезапно он застыл на месте и сделался белым как снеговик. Несколько секунд в отчаянии хватал ртом воздух, потом поднес к груди скрюченную руку и рухнул на ступени – именно на том самом месте, где прежде дюжины его двойников из других миров падали, умирая от туберкулеза. Но его диагноз был совсем другим. Отчаяние и гнев, вызванные безуспешными поисками, привели к нарушениям в работе сердца.

Будь у них те лекарства, которые имелись в их родном мире, Уэллс быстро пошел бы на поправку, но здесь медицина пребывала в зачаточном состоянии, и ему прописали только дигиталин, добываемый из смешного растения под названием наперстянка, которое произрастало в Азии, и несколько недель покоя. Он лежал в постели у себя в комнате, чувствуя унижение из-за столь низкого уровня науки. Его как никогда изводило сознание собственной беспомощности. Что еще можно сделать? Они придумали, как решить проблему с книгой, но этого было мало, чтобы искупить их грех.

А Джейн в мгновение ока забыла о судьбах вселенной, теперь ее больше заботила судьба мужа. Когда он вдруг как подкошенный рухнул на землю, она испугалась худшего, а потом целиком посвятила себя уходу за ним – и делала это со всегдашней любовью, бесконечно благодарная за то, что Джордж сумел отбить первую атаку смерти. Она накладывала ему на лоб уксусные компрессы, а по вечерам, сидя в кресле рядом с его кроватью, читала вслух приключенческие романы, написанные здешними авторами – Стивенсоном, Свифтом или Жюлем Верном. Когда муж засыпал, она позволяла себе тихонько поплакать. Джейн знала, что это был только первый, проверочный, удар и Уэллс очень скоро получит второй – возможно, смертельный. Хотя она и раньше часто думала о смерти, ей никогда не приходило в голову, что они с мужем могут умереть по отдельности. Они ведь всегда все делали вместе и в полном согласии… К чему теперь что-то менять в заведенном порядке? Тем не менее Берти, похоже, решил опередить жену, и ей уже сейчас казалось непостижимым – и даже постыдным, – что она останется жить в мире, в котором не будет его. Их должно быть двое – а как же иначе? Разве сможет Джейн существовать с разрубленной пополам душой? Но существовать придется, потому что именно ей, его хрупкой и убитой горем вдове, надо будет бороться за спасение вселенной.