– Ведьма, – эхом повторила Джульетта.

Я понимала, как абсурдно звучат эти слова, и мне не хотелось верить ни в какую магию, ни в каких ведьм, ни во что сверхъестественное, но как иначе я могла объяснить то, что с нами случилось этой проклятой ночью?!

– Или ты расскажешь, что произошло, или я тебя убью, – вдруг тихо сказал Ярослав ледяным тоном, сделав шаг вперед и крепко беря Джульетту за запястье, переплетенное синей нитью. – Клянусь.

– И в итоге посадят мое тело, – возмутилась я, но Зарецкий не то что взгляд не подарил, и бровью не повел!

– Поаккуратнее с клятвами, мальчик, – произнесла Джульетта так же негромко, и внезапный порыв ветра взметнул ее чудесные волосы и мазнул по нашим лицам невидимыми воздушными когтями.

– Раз ты знаешь, что я – мальчик, говори, – потребовал Зарецкий. Выглядел он так воинственно, что можно было подумать, что собирается на битву.

– Для начала отпусти руку, – посоветовала Джульетта.

– Отпусти ее, – поддакнула я, понимая шестым чувством, что ведьму лучше не злить. И Яр нехотя подчинился. Однако взгляд его все так же был холоден и исполнен злого презрения и жажды расправы, а губы сжались в тонкую полоску.

Боже, неужели я тоже выгляжу так, когда злюсь?

Стало не по себе. Чем-то мое лицо вдруг напомнило мне Тимофея.

– Говори, – сказал Ярослав и повторил: – Зачем ты сделала это с нами?

– Я была всего лишь проводником, – все так же загадочно ответила Джульетта. – Меня попросили передать через сон кое-что важное.

Через что?!

Она не ответила. Лишь взяла мою руку в свою и нежно провела пальцами по тыльной стороне ладони. На солнце блеснуло простое серебряное кольцо Ярослава. Правда, как тотчас выяснилось, оно ему не принадлежало.

– Откуда кольцо? – удивленно спросил Зарецкий.

– Не только у тебя одного, – отозвалась Джульетта. Я тотчас бросила взгляд на свои руки и едва не вскрикнула от удивления – на безымянном пальце правой руки тоже сияло под солнечным светом кольцо, абсолютно такое же.

– Это не мое, – хрипло произнесла я.

– И не мое, – испуганно отозвался Яр.

До нас вдруг дошло, что телами мы поменялись благодаря этим самым кольцам, которые не замечали с самого утра.

– Надо обменяться ими, – сказала я, подумав, что это единственное правильное решение. Зарецкий кивнул головой, заставив волосы вновь рассыпаться по плечам.

Мы одновременно попытались стянуть серебряные украшения, но они не поддавались. Ни у него, ни у меня. Сидели как влитые и не сдвигались ни на миллиметр. Максимум, что с ними можно было сделать – повернуть.

Мною овладело отчаяние, когда я поняла, что избавиться от кольца смогу лишь, если лишусь пальца. Зарецкого, видимо, тоже посетили эти мысли, но он так старательно дергал палец, что тот покраснел.

– Зря стараетесь, – со вздохом произнесла Джульетта, наблюдая за нашими стараниями. – Они не снимутся. Да и ни к чему вам пытаться их снять. Если снимете – обратно уже не вернетесь.

Наши руки замерли. Попытки снять украшения прекратились.

– И что нам делать? – тяжело дыша, спросила я.

– Вам скажут, – было ответом.

– Кто?! – хором выкрикнули мы.

– Скоро узнаете. Я лишь помогла отдать артефакт – один на двоих. А ведь все всегда думали, будто кольцо одно, – сказала словно сама себе Джульетта.

И она, оставив гитару, пошла вдруг в своем белом длинном платье к самому озеру. Постояла несколько секунд на берегу – так, что кончики пальцев касались прозрачной кромки воды, а после ступила в нее. И уверенно пошла к центру – шла словно не по воде, все глубже и глубже погружаясь в нее: сначала по щиколотки, затем по колено, потом по пояс, по грудь, по шею, а по земле – легко и плавно. Мы и глазом моргнуть не успели, как озеро сомкнулось над головой Джульетты.

Наверное, она нырнула на глубину. С ума сойти. Она ненормальная!

– Русалка, мать ее, – пнул поваленное дерево Зарецкий и тотчас поморщился от боли. Мое тело оказалось гораздо чувствительнее, чем его. Не тело, а неуправляемое бревно, наделенное силой.

– Плыви за ней, – сказала я, совсем переставая что-либо понимать. Но тотчас переменила решение. – Нет, не плыви. Мое тело не умеет плавать.

– Твое тело вообще ничего не умеет, – проворчал Зарецкий. Главное, – коснулся он виска, – что здесь. Мои умения и знания сохранились.

Скинув кеды Олега, Ярослав смело ступил в воду босыми ступнями. И тотчас поежился – она оказалась довольно прохладной. Однако это его не остановило, и он сделал еще шаг вперед, щурясь и пытаясь понять, в какой стороне выплывет Джульетта.

Я тотчас вцепилась в него. Чужие кроссовки мигом намокли.

– Идиот! – зашипела я. – Куда пошел?! Утонешь ведь! Ладно, ты, так ведь мое тело из-за тебя пострадает! Обуйся немедленно!

– Не указывай мне! – попытался оттолкнуть меня он, но не вышло – теперь физически сильнее была я.

– Пока ты эксплуатируешь мое тело, буду! – не собиралась я сдаваться.

– Больно же! Отпусти! – фальшиво возмутился Зарецкий, и я, не поняв сразу, что он меня разводит, ослабила хватку. Поднапрягшись, Яр все-таки вырвался и устремился вперед, неуклюже перебирая ногами по дну и подобрав, как барышня из девятнадцатого века, подол ночной рубашки.

Господи, откуда берутся такие недоумки?!

Он сейчас или утонет, или заболеет. Вода – холодная!

– Зарецкий! – заорала я, возмущенная его невероятной тупостью. Мне ничего не оставалось делать, как броситься в погоню. – Стой, гад!

Он обернулся и, хмурясь, помахал, мол, иди на берег, я сейчас во всем разберусь.

Я не верила. И догнала Енота до того славного момента, как вода достала ему почти до талии, а мне была почти до бедер. Благо, что дно было пологое, с постепенным увеличением глубины, и нырнуть он не успел.

Я попыталась остановить этого идиота, дернула его на себя, чувствуя неприятный холод. А он, вместо того чтобы повиноваться и покорно вернуться к берегу, дернулся. Да так, что я, потеряв равновесие, упала в ледяную озерную воду, увлекая его, орущего на весь берег, за собой.

Первой моей мыслью было: «Сейчас я утону», однако тут, наверное, включилась мышечная память, и я с удивлением поняла, что спокойно держусь в воде, быстро нащупала дно и встала, мигом замерзнув и покрывшись мурашками. А вот Зарецкий, с его хваленой уверенностью в собственных силах, стал бестолково бултыхаться – так, словно очутился в открытом море. Пришлось приложить немало усилий, чтобы вытащить его на берег.

– Это твое тело, – выплюнул он злобно, мокрый и трясущийся от холода, как котенок, – бесполезное! Его даже это, – тут Зарецкий опрометчиво схватился за грудь обеими руками, – не компенсирует!!!