– Но ведь вы сами… – напомнил Николай осторожно.

– Да, стал плоской личностью. Хотя в детстве рисовалпревосходно, сочинял стихи, имел способности к музыке… Все задавил в себе,чтобы не мешало заниматься основной деятельностью. А теперь чувствую, чтомногое потерял… Но вернемся к врачам-священникам. Ведь наше противопоставлениедуши и тела бесчеловечно. Не говоря уже о том, что неверно.

– Как это неверно? – возразил Николай. – Телосмертно, а божественная душа бессмертна и ничего общего с телом не имеет.

– А как они друг на друга влияют! По себе знаю…И никакие авторитеты не убедят в обратном. Впрочем, оставим этотщекотливый вопрос. Зайдем с другой стороны. Мы живем в Европе, и Россия небудет пользоваться у соседних цивилизованных стран уважением, если с людьмибудут обращаться хуже, чем со скотом. Ведь о домашнем скоте любой хозяинзаботится!

– Крестьянство составляет основную массу, – согласилсяНиколай неохотно. – Но вы представляете, как прореагирует духовенство,если мы передадим ему ваш проект? Да меня, как Пугачева,во всех церквахпредадут анафеме! – Он засмеялся, стараясь шуткой разрядить напряженныйразговор. – Нет-нет, это невозможно. Лучше поговорим о вашем проектенасчет торгового пути в Индию. Мне передали его из департамента, оченьлюбопытная вещь. Главное – с расчетами, экономическими выкладками,обоснованием. Как вы это себе мыслите?

– Я все изложил в документах, – ответил Засядькоустало. – Такой путь возможен и необходим. Я подробнейшим образомизучил карты и документы, которые мне любезно прислал Берг, да и со словучастников его обеих экспедиций в Среднюю Азию и его самого составилопределенное суждение. С трухменцами мы поладим. Они сами извлекут немалуювыгоду, когда через их страну польются два встречных потока товаров.И Европа станет пользоваться дорогой через Россию. Петр Великий прорубилокно в Европу, вы прорубите в Индию!

– А сколько войск потребуется для прокладки дороги?

Засядько был застигнут врасплох неожиданным во­просом.

– Полагаю… войск не понадобится. Мы не можем держать войскадля охраны такой длинной дороги. Они себя не прокормят. Посылать отряды скараванами тоже накладно, не окупятся расходы. Даже простая экономическаявыгода заставляет нас дружить с соседними народами.

Николай сидел насупившись, медленно шевелил ступнями накаминной решетке. Перспектива дружбы с соседями не прельщала. Другоедело – военная сила. Надежнее. Пусть ненавидят – лишь бы боялись.

– Удивляюсь я, Александр Дмитриевич, – наконец сказалон. – Такой опытнейший воин – и вдруг «мирным путем»… Это же неЕвропа, а дикари, магометанцы. С другой стороны, человек обычно ищетутешения в религии, а вы, наоборот, носитесь с идеей священников-врачей. Такчто давайте разговаривать как правоверные христиане. Нехристей-трухменцев можноприручить… или примучить только силой оружия. Если с проектом все пойдет гладко,мы сразу же пошлем в эту Трухмению, или как там она называется, 2-ю армию.Так что не медлите, а я прослежу, чтобы проект прошел по инстанциям возможнобыстрее.

– Спасибо, – ответил Засядько. – В конценедели отошлю дополненный и переработанный проект. Надеюсь, он будетвнимательно рассмотрен.

Николай I уже отогрелся и поднялся.

– До свидания, Александр Дмитриевич. Желаю вам долгих летжизни и отменного здоровья! Кланяйтесь супруге. Жаль, что она в Петербурге, былбы рад пообщаться с женой столь выдающегося человека.

«Черта лысого получишь нужный проект, – подумал ­Засядько. –Плевал на сон, посижу ночи, но получишь такие сведения, что отобьют охоту лезтьк трухменцам. Недаром маркиз де Кюстин назвал тебя тюремщиком трети земногошара. А Россия – тюрьма, ключ от которой у тебя в кармане».

Император отбыл дальше, поездка была запланирована поМалороссии, прошло еще два дня, Засядько работал с картой, когда в комнату,постучав, сунул голову адъютант:

– Александр Дмитриевич! К вам гости.

Засядько недовольно бросил через плечо:

– Опять какой-нибудь царь?

Адъютант не принял шутки, по поводу царственных особраспускать язык опасно, ответил уклончиво:

– Вам лучше взглянуть самому.

Однако голос его был странно веселый. Засядько пожалплечами, вышел. Во двор как раз въезжала карета в сопровождении двух драгун.Драгуны быстро покидали седла, бегом вели коней к коновязи. Лакей соскочил сзапяток, быстро подставил лесенку, распахнул дверцу.

Сердце Засядько забилось сильнее. Знакомый ли запах,ощущение чего-то необычного, но шаг его ускорился, и к карете почти бежал.

Сопровождавший карету офицер хотел было подать руку даме,что в глубине кареты поднялась с сиденья, но Засядько нетерпеливо оттолкнулего, и Оля со счастливым смехом упала в его объятия. Он подхватил на руки изакружил, держа на весу. Ее платье развевалось, она прижалась к его широкойгруди, такой сильной и надежной, где билось большое и любящее сердце.

– Ольга, – наконец выговорил он счастливо, –сумасшедший мой зверек!.. Что тебе взбрело в голову?

Она поцеловала его, нимало не стесняясь десятков парлюбопытных глаз:

– Не знаю. Пока ты был все время рядом, я жила.

Он опустил ее на землю, всматривался в сияющее лицо,счастливые глаза:

– А потом?

– Ты уехал, и все потускнело. Солнце стало светить хуже,сердце мое начало стучать реже. Я взяла и приехала… проведать тебя. Тыменя еще любишь?

Он опешил:

– Гм… А что у нас сегодня на обед?

Она в шутливой ярости замахнулась кулаком. Александр ловкоуклонился. Солдаты и офицеры с завистью наблюдали, как он бережно повел ее вдом, где разместил свой штаб. Молодая женщина выглядит невестой на выданье, ане женой, тем более никак не генеральшей. А говорят, что уже родила ему нето пятерых, не то шестерых детей – все семеро, как пушечные ядра, крепкие,тяжелые, здоровые!

…Ольга с удовольствием допила кофий. Глаза ее веселоблестели, но голос был обвиняющим:

– Ты забыл, что я родилась в странствиях! Для меня быть вдороге – естественное состояние души. Да и тела. Если для кого-то проехатьиз столицы в свое загородное имение – подвиг, о котором будет рассказыватьгодами, то что для меня одолеть эту тысячу верст?

– Да и той не наберется, – поддакнул он.

Ольга наморщила нос:

– Я ожидала увидеть сражения, подвиги, бравых красавцевна горячих конях! А то такое рассказывают в салонах о своих успехах, чтохоть одним глазком хочется поглядеть… А у вас тут тишь да гладь.

– Тишь, – согласился он. – Это и хорошо.

– Надеюсь, жены других офицеров тоже навещают своих мужей?

Он покачал головой: