Наконец, в очередной раз вернувшись, улёгся рядом и прошептал:

– Спасибо.

Звёзды на куполе потемнели – снаружи воцарилась настоящая ночь. Под чёрным стеклянным полом включились лампы подсветки, и в напольных плитах замерцали звёзды. Мир будто перевернулся. Малика лежала на боку и смотрела в фиолетовый туннель, убегающий во мрак. Иштар прижимался её спине. Его рука покоилась на её груди. Его ноги были согнуты, как и ноги Малики, и она чувствовала всем телом его тело. Иштар дышал глубоко, спокойно, а Малика собирала себя по кусочкам. Душа находилась в одной стороне, сердце – в другой, разум вообще где-то затерялся, а тело потихоньку забывало ласки.

Вздохнув, Иштар поцеловал её плечо.

– Всё, Иштар, – прошептала Малика. – Не надо.

– Тебе было плохо?

– Нет. Мне было хорошо. Мне сейчас плохо.

– Ты не предала его.

– Неужели?

– Это было моё желание.

– Мне от этого не легче.

– Что тебя тревожит?

– Нам пора, – сказала Малика и, высвободившись из рук Иштара, села.

– Жалеешь, что я – не он?

– У нас с ним никогда не будет такой ночи.

– Может, это тебя успокоит… но у меня тоже никогда не будет такой ночи.

Малика притянула к себе платье:

– Надо же. Высохло.

Иштар поднялся, взял одежду и направился вглубь туннеля.

– Ты куда? – спросила Малика.

– В душ. Я не влезу в сухие штаны.

– Спасибо.

Иштар обернулся:

– За что?

– Ты показал мне, как это может быть.

– Если захочешь повторить…

– Не захочу.

Усмехнувшись, Иштар перекинул штаны через плечо:

– Сделка вступила в силу. – И пошагал по туннелю.

Через пару минут донёсся шум дождя.

***

После жаркого дня прохладный вечер стал полной неожиданностью. Слуги открыли окна залов и комнат, и в замок хлынул шум, присущий оживлённому строительству. Новоявленные хозяева земель, расположенных вокруг резиденции правителя, торопились проложить дороги к своим владениям, возвести коробки особняков и накрыть их крышами, чтобы зимой строители могли заниматься внутренними работами. Сделать такое за полгода было под силу только истинным богачам.

Глядя на растущие фундаменты и стены, зрительно оценивая размеры будущих домов и прикидывая в уме, во сколько обходится дворянам их забава, рабочие хмурились. Они не считали деньги, полученные за свой труд – работодатели платили щедро, – а продолжали считать чужие деньги.

В саду, примыкающем к южной стороне замка, царила тишина, с которой гармонично сливались шелест листьев и тихий щебет птиц. Сидя на каменной скамье в тени молодого деревца, Адэр бросал Парню мяч. В перерывах между бросками прикладывался к горлышку бутылки, игнорируя бокал на переносном столике. Разглядывал бабочек и пчёл, вырезанных на спинке и сиденье скамьи. Наблюдал за Парнем; зверь словно понимал, что хозяину нужны эти паузы и не спешил возвращать резиновую игрушку, издающую в зубах шипящие звуки.

Сделав глоток из бутылки, Адэр посмотрел через плечо:

– Маркиз Бархат! – И поставил бутылку на столик.

Приблизившись, Вилар склонил голову:

– Ваше Величество…

– Давай без формальностей.

– Ты сам узаконил в замке дворцовый этикет.

– В словаре есть два слова, которые я ненавижу: «должен» и «надо».

– А слова «прости» короли не знают.

– Составляешь список слов, которые мне надо знать?

Вилар выпрямил спину:

– Хотел пошутить. Прости.

– Присаживайся, – предложил Адэр и забрал мяч у подбежавшего Парня. Бросив игрушку за живую изгородь, положил руку на каменный подлокотник и устремил взгляд на Вилара. – Как съездил?

– Спасибо, хорошо.

– Как поживает твой отец?

– Отставка пошла ему на пользу.

– Представляю, как сокрушается Великий, – произнёс Адэр, вяло улыбнувшись. – Суан Бархат был самым безупречным советником. Сколько ему лет?

– Семьдесят два.

– Да… время бежит. Моему отцу скоро шестьдесят.

– Тезар готовится к празднику, – промолвил Вилар, глядя, как Парень прыгает туда-сюда через высокую живую изгородь. – Отец сказал, что на бал приглашены правители всех стран Краеугольных Земель.

– Я не получал приглашения.

– Адэр, сыну не нужно приглашение на день рождения отца.

– Я правитель Грасс-дэ-мора, а потом уж сын.

– Ты престолонаследник Тезара, а потом уж правитель бывшей колонии.

Адэр наполнил бокал и протянул его Вилару:

– Выпьешь с правителем бывшей колонии?

– А ты? Или прячешь второй бокал в рукаве?

– Сегодня я злостный нарушитель этикета и всех правил поведения, – промолвил Адэр и сделал глоток вина из горлышка бутылки. – Оформил опекунство на детей?

– Я думал, ты не спросишь.

– Ты пошёл в обход меня – я не мог не спросить.

Вилар отвёл взгляд:

– Оформил. Теперь я законный опекун трёх чудесных созданий.

– Дети остались у отца?

– Нет. В его возрасте дети – это обуза. И хотя он любит детей, я решил поберечь его нервы.

Адэр покачал головой:

– Им не хватает воспитания.

– Они послушные, уважают старость, но любой ребёнок в игре поддаётся азарту и подчас забывает, что кому-то нужны покой и тишина. – Вилар пригубил бокал. – Тахир – это мой старшенький – собирается поступать в колледж.

– Что ж, удачи ему.

– Среднему сыну и младшей дочке я нашёл хорошую школу.

– Я смотрю, у тебя всё всерьёз: дочка, сыновья… Я бы не смог назвать чужого ребёнка своим сыном.

– Я не знал их родителей, а малыши их не помнят. Наверное, поэтому я считаю детей своими. – Вилар поставил бокал на столик и сцепил пальцы. – Почему ты не разрешил подписать мне договор опеки здесь, в Грасс-дэ-море?

– Дети должны воспитываться в полноценной семье. И мне очень жаль, что ты не понимаешь.

– Но в Тезаре…

– Когда я стану правителем Тезара, изменю этот закон и там, – оборвал Адэр. – Теперь попробуй найти им маму, которую будут волновать не твой титул и твой кошелёк, а дети.

– Малика, – тихо сказал Вилар.