- Сейчас посмотрю... - Некоторое время в трубке что-то пусто потрескивало, потом вновь очень близко от Ольги Николаевны послышался голос Шахбазова: - Перевели мы его с Велозаводского рынка. Бригадиром у "шестерок" был. Фамилия его Гудков, кличка - Локомотив. - Поинтересовался осторожно: - А что, собственно, случилось, Ольга Николаевна?

- Ничего. - Она вновь похрустела пальцами. - Есть такое понятие некомпетентность. Уберите этого Гудкова со склада, чтобы не раздражал.

- Выходит, мы рано его повысили, Ольга Николаевна?

- Выходит, рано. - Голос Ольги Николаевны сделался резким, она раздраженно бросила: - Уберите его немедленно, - и с грохотом швырнула трубку на рычаг.

Внутренний озноб, раздражение, поселившиеся в ней, не проходили, кожа на щеках и шее начала зудеть - явно нервное. Она подумала о том, что напрасно обидела Шахбазова своей резкостью, и вновь набрала его телефон.

- Извини меня, Шах, - как можно душевнее, на "ты", сказала она. Нервы что-то стали совсем ни к черту. Растрепались. Хоть на курорт в Швейцарию либо в Испанию отправляйся...

- А что, неплохо бы, Ольга Николаевна. Это ещё никогда никому не вредило. Я, например, в прошлом году отдыхал в Швейцарии - оч-чень понравилось. В этом году на пару недель снова хочу наведаться туда. В горы.

- С визой помощь не нужна?

- Нет проблем, Ольга Николаевна! Сейчас ведь не то что в совковую эпоху - плати деньги и получай любую визу. Хоть в Антарктиду. Все цивильно. А Гудкова я уберу, Ольга Николаевна. Могу назад, на рынок задвинуть, могу вообще спрятать так, что никто никогда не найдет... Как скажете, так и будет.

- Решай, Шах, это без меня, - устало произнесла Ольга Николаевна. - И вот ещё что... Узнай, не вернулся ли этот самый... бригадир с Минского шоссе?

- Ни он сам, ни напарник его пока не вернулись. Как только вернутся, их сразу доставят ко мне.

- Хорошо. - Ольга Николаевна опять похрустела пальцами. - Я сейчас на службе, но через несколько минут поеду домой. Как только бригадир вернется, пусть доставят его не к тебе, а ко мне на квартиру.

- А напарника? - Шахбазов задал слишком лобовой вопрос. То ли специально, то ли случайно - не понять.

Ольга Николаевна, надо отдать ей должное, не стала разбираться в таких тонкостях, лишь усмехнулся, веселея на глазах.

- А напарника - потом. Двоих сразу - слишком много будет. Старая я...

- Ну что вы, Ольга Николаевна! - поспешил сделать комплимент Шахбазов, - вы ещё цветочек в такой опасной красе и силе, что... м-м-м!

Комплиментом Шахбазова Ольга Николаевна осталась довольна. Простенькая, казалось бы штука: два-три слова, произнесенные вовремя, к месту, - и на душе становится светлее. Она улыбнулась. Постояла несколько минут у телефона, соображая, куда же ещё надо позвонить, но ничего сообразить не сумела - в голове звенело, в мозгах - сплошная пустота, внутри рождалось что-то тягучее, - родившись, тут же пропадало... Ольга Николаевна хорошо знала, что это значит. Именно поэтому её и потянуло на Каукалова. Однако после двух-трех встреч Каукалов приестся ей окончательно, и тогда она даст команду Шахбазову: Каукалова убрать. Зарыть. Навсегда. А на его место поставить симпатичного черноглазого еврейчика. Потом же, по истечении времени, еврейчика ожидает то же, что и Каукалова.

Она задумчиво постучала по телефонной трубке и, так и не решив, кому же ещё надо позвонить, надела шубу и покинула кабинет.

Площадь, на которой находилось белое, схожее с тортом здание Министерства внутренних дел России, обдувалось семью ветрами со всех сторон. Один ветер приносился с широкого, как река Волга, Ленинского проспекта, другой - со стороны парка Горького и оцепенелой, застывшей под железным декабрьским льдом Москвы-реки, третий - со стороны узкой, плотно стиснутой домами Серпуховки, четвертый облюбовал себе улицу болгарина Димитрова, ныне переименованную, но как теперь называлась эта улица, Ольга Николаевна не знала... Ветры сшибались на площади, вздымали огромные снеговые хвосты, крутили их в воздухе, пьяно гоготали, издевались над прохожими; увидев Ольгу Николаевну, они кинулись было к ней, но она, быстро подхватив полы шубки, забралась в черную служебную "Волгу".

По положению, занимаемому в иерархической лестнице здания-торта, она имела право пользоваться разъездной служебной машиной.

Пока шофер - молчаливый дядя в штатском с худой мальчишеской шеей вез её домой, она близоруко щурила глаза и разглядывала Москву.

Город все-таки здорово изменился, стал ярче, живее, наглее, иностраннее, что ли, - иногда закроешь глаза на минуту, откроешь - и кажется, не в обрыдшей "столице нашей Родины" находишься, а за границей. Ольга Николаевна понимала, что к этому она имеет самое прямое отношение.

Особенно много пришлось поработать ей во время вторых выборов президента. Выборный штаб нынешнего главы государства заседал неподалеку от здания-торта - в громоздком мрачноватом "Президент-отеле". Ольга Николаевна имела доступ в святая святых штаба - в ту комнату, где распределяли деньги.

И хотя официально она получила всего десять миллионов рублей - вместе с благодарственным письмом счастливого президента, которое ей вручили в золоченой киоточке, под стеклом, - на деле к этой сумме надо как минимум приписать пару нулей. Прекрасное было то времечко!

Она улыбнулась и закрыла глаза, машина качнулась на неглубокой рытвине, Ольгу Николаевну мягко вжало в сиденье, она не удержалась, запустила руку себе под шубу и, возбуждаясь, провела пальцами по теплому упругому животу, снова улыбнулась...

Дома было чисто, пусто, приятно, пахло какой-то слабой душистой химией. Муж явится наверняка дня через три, не раньше, - он вообще помешался на сборах и муштре.

А может быть, у него завелась какая-нибудь гризеточка с ласковыми глазами и рыжими пушистыми волосами на лобке? Лицо у Ольги Николаевны брезгливо дернулось, улыбка исчезла. Хотя вряд ли.

Прямо из прихожей она позвонила Шахбазову.

- Ну как дела, Шах?

- Ждем с минуты на минуту, Ольга Николаевна. Как только эти орлы появятся, через десять минут бригадир будет у вас, - пообещал Шахбазов.

- Как только там, так сразу тут, - непонятно произнесла Ольга Николаевна, изогнулась гибкой ласковой кошкой, освобождаясь от одежды, засмеялась раскрепощенно, по-девчоночьи легко, и Шахбазов понял, что с ней происходит.

Тоже засмеялся.

- Ладно, Олечка Николаевна... - ну впрямь старик Арнаутов.

Ольга Николаевна бесшумно проследовала в ванную, оттуда в спальню и, пребывая в счастливом возбуждении, повалилась на тахту. Потянулась сладко, с тихим хрустом. Застонала. Подумала о том, что существует хорошая примета: если человек тянется вот так самозабвенно, сладко, как она, то, значит, он подрастет ещё на несколько сантиметров, юность для него ещё не кончилась. Ибо хорошо известно: пока человек растет - он далек от старости, вот когда перестанет расти - тогда другое дело...