- Скоро приступает. Через две недели начнутся съемки, -оживилась Ирина и с удовольствием принялась рассказывать ему про новый проектВороновой для телевидения. Руслан слушал вполуха, съемки очередного "мыладля домохозяек" его мало волновали.

- А у тебя там большая роль?

- Нет, я там не снимаюсь.

- Почему? - удивился Руслан. - Я думал, Воронова теперьвсегда будет тебя приглашать в свои картины. Она же, как я понял, всю жизньтебя опекала.

- Опекала, пока я была маленькой, - кивнула Ирина. - Нотеперь-то я уже взрослая тетка, замужем. Сколько можно со мной возиться? Ивообще, в этом сериале для меня нет роли.

- Слушай, - Руслан прищурил глаза, - а вы, случайно, непоссорились, а?

- Да ты с ума сошел! Это Наташка может со мнойпоссориться, а я с ней - никогда.

Интересная формулировка. Это что же, выражение отношенийполной подчиненности?

- Почему? - спросил он с невинными глазами. - Я что-тоне понял.

- Да потому, дружок, что Наташка в моих глазах всегдабудет права, что бы она ни сделала. Я никогда на нее не обижусь и никогда с нейне поссорюсь. А вот я - это совсем другое дело, я до сих пор еще могучто-нибудь отчудить, и у Наташки вполне может появиться повод со мнойпоссориться. Только я этого не допущу, понял? Если что-нибудь натворю -прибегу, кинусь к ней в ноги и буду просить прощения до тех пор, пока она неперестанет сердиться. Я ей всем обязана.

- Даже если будешь считать, что поступила правильно?Все равно будешь каяться и извиняться? - не поверил Руслан.

- Все равно буду, - твердо ответила Ирина. - Ты пойми,для меня совершенно неважно, права я или нет. Для меня важно только одно: чтобыНаташка не расстраивалась и не сердилась.

Да, вот оно, различие мужского менталитета и женского. Он,Руслан, никогда не просит прощения и не делает шага к примирению, если уверен втом, что прав. И даже для матери он не сделал исключения. Обиделись? Скатертьюдорога, обижайтесь, сколько влезет. Он чувствовал себя абсолютно независимым иимеющим право делать и говорить все, что он считает правильным. Он положил годытруда на то, чтобы из редакционных курьеров выбиться в журналисты, он получилвысшее образование, ни на один день не прекращая работу, он сделал себе имя, ивсем этим он завоевал собственную независимость. Теперь он может ни на кого неоглядываться. И ему с высокой колокольни плевать на тех, кто может на негообидеться или рассердиться. На что обижаться-то? На правду? Так на этот случайесть замечательное правило: не подставляйся. Не хочешь, чтобы тебя называливором, - не воруй, и все будет отлично. А уж если воруешь - будь готов к тому,что об этом узнают и начнут показывать на тебя пальцем. Единственные рамки, вкоторых он должен держаться, это редакционная политика, вернее, политическаяориентация издания, в котором он работает. Но это естественная и неизбежнаяплата за возможность быть журналистом. И потом, он ведь тоже человек, а немашина, у него есть собственные политические пристрастия, которые в данномслучае полностью совпадают с позицией газеты, иначе он не перешел бы тудаработать. Если его взгляды изменятся, он в тот же день перейдет в другоеиздание, его всюду примут с распростертыми объятиями, да и на областноетелевидение давно уже зовут, и с двух радиостанций постоянно звонят, на работуприглашают.

- Все-таки удивительно, что Воронова еще что-тоснимает, - продолжил он интересующую его тему. - Сейчас ведь ни у кого денегнет. Или она опять нашла себе спонсора?

- Никаких спонсоров, все на деньги телеканала. Онисобирались запускать три проекта, но из-за дефолта два пришлось приостановить,вот один только и остался. И то пришлось удешевлять по всем направлениям.

- А что же спонсор? - настойчиво повторил Руслан. -Ведь у Натальи Александровны был когда-то человек, который давал ей деньги насъемки. Фамилию его никак не вспомню…

- Ганелин, - подсказала Ирина. - Андрей Константинович.

- Вот-вот, Ганелин. Он что, разорился? Или не хочетбольше ей помогать?

- Да нет, ну что ты, - с улыбкой возразила Ирина. -Кризис по нему, конечно, тоже катком проехался, но ничего, фирма пока держится.Наташа вышла за него замуж.

- Вот как? Значит, дождался он своего светлого часа, -насмешливо констатировал Руслан. - Мне еще в девяносто первом году говорили,что он безответно влюблен в Наталью Александровну. Мне тогда это показалосьневероятным. В наше время - и безответная бескорыстная любовь! Смешно!

- Ничего смешного, - сердито ответила она. - Если непонимаешь в любви - сиди и молчи. А тебе Анна Моисеевна разболтала, да? Я знаю,мне Наташка говорила. И вообще, нечего лезть в Наташкину личную жизнь, ты заинформацией приехал - ты ее получил. А от Наташки свои загребущие ручонкиубери, ничего тебе тут не перепадет для скандальной хроники в твоей желтенькойгазетенке.

Глаза Ирины засверкали гневом, она снова сбилась синтеллигентного тона на полухамский, и Руслан явственно вспомнил ту взбалмошную,непредсказуемую, грубоватую и невежливую девчонку, которая закатила истерику унего дома.

Он расплатился, проводил Ирину до подъезда и поехал вгостиницу. До самого вечера ему приходила на ум фамилия Ганелина, и каждый развозникало такое ощущение, что мысль останавливается перед закрытой, нонезапертой дверью. Толкни слегка - и она распахнется. Руслан злился оттого, чтослабая мысль не находила в себе сил сделать этот единственный толчок и куда-тоубегала, потом появлялась снова, доходила до этой заколдованной двери, и опятьтрусливо исчезала.

Дверь открылась ночью. Руслан проснулся и понял, что былотам, за дверью. Он видел Виктора Федоровича Мащенко в приемной у Ганелина ещетогда, в декабре девяносто первого года, когда приезжал в Москву собирать материалдля большой статьи о Вороновой. Он тогда, помнится, ошибся и принял высокогокрасивого представительного мужчину в годах за владельца фирмы"Центромедпрепарат" и подумал, что если у Вороновой есть любовник, тоон должен быть именно таким. И кто сказал, что Москва - большой город? Деревня,где все друг друга знают и постоянно друг с другом сталкиваются. Впрочем,ничего странного в этом совпадении нет, Мащенко был знаком с Ганелиным, поэтомурано или поздно и встретились сын Виктора Федоровича и воспитанница НатальиВороновой. Все закономерно.

Удовлетворенный тем, что память его не подвела, Русланповернулся на другой бок и крепко уснул.

Наталья

Бэлла Львовна никогда не была легкой на подъем, а ееежегодные поездки во Львов к родственникам являлись скорее выработанным замного лет ритуалом, нежели проявлениями любви к путешествиям. С трудом принявлетом 1998 года решение съездить к сыну в США, пожилая женщина под тем или инымпредлогом поездку откладывала, то ссылаясь на разболевшиеся осенью ноги, то наподнявшееся сырой теплой зимой давление. И только в мае 1999 года Наташа иАндрей отвезли, наконец, Бэллу Львовну в аэропорт. Предполагалось, что онапроведет у сына все лето и вернется в конце августа.