И даже попкорн и шутки о том, что нас спасут, защитят и на собственных крыльях вынесут, не сбавляют градус обеспокоенности, потому что с каждым ударом Безымянного ужаса перетряхивает нас прилично. Не слишком часто, но ощутимо. И в коридоре ещё одна статуя падает и разбивается.

Тревожно. Очень тревожно это всё.

***

Это было неизбежно. Это началось раньше, чем Лисса и Мад впервые обнажились друг перед другом из-за залезших в их одежду насекомых.

Но именно в тот момент всплеска адреналина и наготы мысли друг о друге окончательно укоренились в их сознаниях и обрели чувственный смысл.

Бег от смерти на пределе сил, спокойная ночь в домике для сушки лечебных трав, объятия под шкурами – все эти этапы лишь усиливали эти мысли, прокладывали их сквозь препятствия.

«Она просто человек, – думает Мадаарис, – она человек, а я – лорд-демон, эта связь невозможна и презренна, и никакое шоу не поможет принять отношения между мной и Лиссой в Нараке».

«Он из другого мира, верен демонам, несмотря ни на что, – думает Лисса. – Он хочет вернуться туда, помочь им – хочет больше, чем сбежать вместе со мной».

Но чувственные мысли друг о друге пробираются сквозь мысленные препятствия, подкрепляются взглядами украдкой, прикосновениями. Они словно шелест листьев, звуки леса вдоль дороги, по которой бредут Лисса и Мад, – такие же неизбежные. Вроде бы незаметные, но если эти звуки жизни исчезнут – станет невыносимо пусто, страшно.

Мад с Лиссой бредут по дороге, солнце греет их кожу, норовит отпечататься на ней загаром. Мад осматривается, всё ещё зачарованный буйством природы, красотой ажурных теней, сочной зеленью, величием исполинских деревьев, но мысли – мысли тянутся к Лиссе, к её руке на его предплечье, к теплу её тела, к воспоминанию о покрытой мурашками коже, воспоминанию о ней в его объятиях, когда он ненадолго смог расслабиться и выпустить рога.

«Я ведь демон, – и преграда привычная, завязанная на предрассудках, вдруг выворачивается в совсем иное. – А Лисса боится демонов…»

Эта мысль отдаётся в груди Мада холодом, захватывает, вытесняя сомнения о возможности отношений демона с человеческой девушкой.

А солнце всё печёт, выбивает из их разгорячённой кожи солоноватый пот. И всё кажется почти спокойным, и взгляды искоса всё чаще…

Идиллию нарушает отдалённый цокот копыт. Снова вспышка адреналина в крови, бег через лес – пусть недалеко от дороги, но снова бег. Лисса и Мад останавливаются за деревом, выглядывают…

Через несколько минут на дороге появляются вооружённые всадники. Униформа, выправка – сразу понятно, что они из сил правопорядка или военные. Проносятся по дороге, поднимая пыль, поглядывая по сторонам.

Собственным телом Мад прижимает Лиссу спиной к дереву, дышит ей на ухо, прислушивается к топоту коней, но ощущает, как заполошно бьётся сердце Лиссы…

Всадники скрываются за стволами, стихает и бодрый цокот копыт, а Мад с Лиссой так и стоят на месте. Птичьи трели, шелест листьев и далёкий клёкот восстанавливают свою полную власть в царстве звуков. Но Маду и Лиссе кажется, что к этой природной какофонии примешивается слишком громкий стук их сердец. Запах Лиссы пробивается сквозь пропитавшие её ароматы трав, проникает сквозь ноздри Мада с каждым вдохом и пьянит, вытесняет из разума всё и вся. Наклонившись, Мад прижимается носом к шее Лиссы и с наслаждением втягивает её запах.

Её тонкая подрагивающая рука ложится на его плечо, зарывается в светлые волосы.

Снова вдохнув, Мад выпрямляется. В это мгновение его глаза кажутся почти чёрными – так сильно расширились зрачки.

Мгновение напряжения – почти невыносимого, всё ещё переполненного всякими мысленными препятствиями – и Мад наклоняется, впивается в солоноватые от пота губы Лиссы поцелуем, а она порывисто обнимает его за шею.

Вспышка острых и трепетных чувств погружает их в их собственный мир, где в это сладко-солёное мгновение нет ни преград, ни трелей птиц, ни жёсткой коры под спиной Лиссы, есть лишь горячие губы, прижимающиеся друг к другу тела, прикосновения рук сквозь одежду – осторожные, нежные, предвкушающие.

Земля вздрагивает, и Мад с Лиссой, стукнувшись зубами, испуганно оглядываются.

Могучий лес тих, прислушивается, ожидает. Разливающаяся в воздухе тревога почти физически ощутима.

Мад прижимает Лиссу к себе, оглядывается, но… не знает, как её защитить, от чего защитить, только все инстинкты требуют её спасать, зудят на спине крылья. Страшно. Маду так страшно, как не было даже когда он стоял над трупом Фазариса Нордотта и думал, что их тоже могут убить.

Сейчас страх другой – вязкий, парализующий.

Тихо шуршат листья… Всё прошло?

Мир снова содрогается, стонут деревья, тревожным криком отзываются птицы и звери, а Лисса вжимается в грудь Мада, и тому так тошно от того, что он не может, не знает, как её защитить. От чего защищать?

И снова всё сотрясается. Кажется, что весь мир содрогается до самой его основы.

– Что происходит? – шепчет Лисса.

– Не знаю, – признаётся Мад. – Может, какое-нибудь терроформирующее заклинание?

Но ему не верится. Пусть он знает, что в Эёране магия распространена и она сильнее, чем в Нараке, но ему кажется невероятным, что кто-то из эёранцев способен устроить такое вот землетрясение или реально свернуть горы.

– Надеюсь, – чуть громче произносит Лисса.

Проходит совсем немного времени, и земля опять вздрагивает.

– Думаю, надо идти дальше, – предлагает Мад. – А там посмотрим.

– Да, – Лисса переплетает его пальцы со своими.

Так, держась за руки, они идут дальше, а весь Эёран содрогается от ударов…

Содрогается и Нарак. Весь до самого основания.

Построенный практически в центре тектонической плиты кольцевой город не рассчитан на противостояние землетрясениям, поэтому в секторе Строительства кипит судорожная работа по проверке чертежей: срочно нужно выявить надёжные и опасные строения, из каких надо жителей эвакуировать срочно, куда этих жителей переселять.

Кипит судорожная работа в секторе Возмездие и НИИ Нарака: поведение Безымянного ужаса беспрецедентно, все хотят понять, что это значит, к чему приведёт.

Судорожно работают корректировщики: они чуть не полным составом сейчас в загоне – бегают вокруг Безымянного ужаса, стреляют в него магией, то развозят переполненные накопители магии по периметру, то собирают их в одно место, но всё без толку: местное чудище упорно ломится в землю.

Среди горожан нарастает паника. Полиция и военные перекрывают выезды из города, чтобы не допустить распространения магически одарённых по континенту и населённым пунктам немагов, ведь потом сбежавших трудно будет искать.