Руки Белгарата задрожали, и ему стоило немалых усилийовладеть собой.

— А что, это важно? — с любопытством спросил Шелк.

— Так вот в чем дело! — воскликнул старик. —Я ведь знал, знал наверняка, что мы оказались здесь неспроста!

— А что это за Книга Веков, Белгарат? — спросилаСенедра.

— Это часть Священной Книги Маллореи, особо почитаемойкелльскими прорицателями. Похоже, что нас привела сюда некая сила, и ссовершенно определенной целью — чтобы книга эта попала ко мне в руки.

— Все это для меня довольно туманно, старина. —Шелк вздрогнул и поежился. — Пойдем-ка переоденемся, Гарион. Я промоки продрог до костей.

— А как это вы ухитрились так здоровопромокнуть? — поинтересовалась Бархотка.

— Мы ползали на брюхе по траве.

— Правдоподобное объяснение.

— Неужели ты и впрямь должна это делать, Лизелль?

— Делать что?

— Ничего. Не обращай внимания. Пошли, Гарион!

— Что так раздражает тебя в ней? — спросил Гарион,когда они переодевались.

— Сам точно не знаю, — вздохнул Шелк. — Уменя такое ощущение, что она все время потешается надо мной и задумала нечтотакое, о чем не желает мне говорить. И вообще, она отчего-то сильно действуетмне на нервы.

Переодевшись в сухое, они возвратились к теплу камина иобнаружили, что пришел Тоф. Он невозмутимо сидел на скамье у дверей, сложив наколенях огромные ручищи. На лице его не осталось и следа страдания — оно было,как всегда, безмятежным и немного загадочным.

Белгарат сидел у огня, бережно поднеся большую книгу вкожаном переплете поближе к пламени, чтобы на страницы падал свет, исосредоточенно ее изучал.

— Это та самая книга? — спросил Шелк.

— Да, — ответила Полгара. — Ее принес Тоф.

— Надеюсь, там написано, как нам успешно завершитьстоль многотрудное путешествие.

Пока Гарион, Шелк и Тоф обедали, Белгарат продолжалвнимательно читать, нетерпеливо переворачивая страницу за страницей.

— Вот, послушайте! — сказал он, откашлялся и сталчитать вслух:

— »Узнай, о народ мой, что все время и бытие прочерченоразделяющей чертой, ибо разделение неотделимо от созидания. Но звезды, и духи,и голоса в скалах твердят о том дне, когда разделение прекратится и все вновьсделается единым, ибо все в этом мире знает, что день этот настанет. И два духасразятся друг с другом в самом сердце времени — и духи эти суть те самые двестороны, на которые и поделено мироздание. И день грядет, когда нам придетсявыбирать между ними, и выбор наш будет выбором между абсолютным добром иабсолютным злом, и то, что мы выберем — добро или же зло — возобладает до концавремен. Но как познать, что есть добро, а что есть зло?»

Белгарат набрал воздуха и продолжил:

— »Узнай и другую истину, о народ мой: все камни искалы мира нашего и все камни и скалы иных миров шепчутся между собою о двух камнях,лежащих на самой черте, разделяющей мироздание. Когда-то камни эти были единымцелым и стояли в центре мироздания, но, как и все остальное, разделились и вмомент разделения были расколоты и разлучены силой столь мощной, что онаспособна угасить миллионы солнц. И там, где камни эти встретятся вновь,произойдет последняя битва двух духов. И настанет день, когда разделению придетконец, и все вновь станет единым — все, кроме этих двух камней, ибо разделеныони навеки и никогда не смогут воссоединиться. И в день, когда настанет конецразделению, один из камней навеки погибнет — и в тот же самый день один издухов сгинет навеки… «

— Они хотят сказать, что Шар — это лишь половинапервозданного камня? — изумленно проговорил Гарион.

— А другая его половина — безусловно Сардион, —согласился Белгарат. — Это многое проясняет.

— Я и не подозревал, что между ними существует иликогда-либо существовала связь.

— Как и я сам, но все слишком уж сходится, не так ли?Все в этом запутанном деле изначально существует как бы попарно: дваПророчества, две Судьбы, Дитя Света и Дитя Тьмы — и отсюда совершенноестественным образом вытекает, что и камней должно быть два!

— И что Сардион обладает такой же силой, что и ШарАлдура, — мрачно заключила Полгара.

Белгарат кивнул.

— И если Дитя Тьмы им завладеет, то Сардион сможетделать все то же самое, на что способен Шар в руках Гариона, а мы ведь еще дажеи не познали его могущества!

— Посему задача удержать Зандрамас подальше от Сардионаделается тем более насущной, я верно понял? — поинтересовался Шелк.

— Насущнее моей задачи ничего в мире нет и быть неможет, — печально промолвила Сенедра.

На следующее утро Гарион поднялся рано. Когда он вышел из ихобщей с Сенедрой спальни, то обнаружил, что Белгарат сидит за столом, а передним лежит раскрытая Книга Веков. Рядом догорала свеча.

— Ты так и не ложился, дедушка?

— Что? А-а… Нет. Я хотел успеть прочесть все по порядку— и чтобы мне никто не мешал.

— И удалось тебе отыскать что-то полезное?

— Да, и очень многое, Гарион. — Старик захлопнулстворы книги и откинулся на спинку стула, глубокомысленно уставившись прямоперед собой. — Видишь ли, эти люди, так же, как и те, из Келля, что вДалазии, считают, что их миссия состоит в том, чтобы сделать выбор между двумяПророчествами, — то есть между двумя силами, в свое время разделившимимир, — и верят, что именно их выбор решит все раз и навсегда.

— Выбор? И только? Ты хочешь сказать, единственно, чтоот них требуется, — это выбрать одно из двух?

— В общих чертах — да. Они полагают, будто выбор долженбыть сделан во время одной из встреч Дитя Света и Дитя Тьмы и что встреча этадолжна состояться в присутствии Шара и Сардиона. На всем протяжении их историиправо выбора в подобных ситуациях принадлежало одному из прорицателей и,соответственно, вся ответственность возлагалась на него. Такой прорицательприсутствовал при каждой встрече Дитя Света и Дитя Тьмы. Подозреваю, что кто-тоиз них находился в Хтол-Мишраке, поблизости от тебя, когда ты сразился сТораком. Но как бы там ни было, теперь миссия возложена на Цирадис. Она знает,где находится Сардион, и знает, когда именно состоится вышеупомянутая встреча.И она будет в это время там. И если все условия удастся соблюсти, именно онасделает выбор.

Гарион уселся на стул подле угасающего пламени.