Лицо отшельника исказила безумная гримаса.

— Не учи меня! — заорал он. — Я бог!

— Навряд ли, — возразила она.

— Так познай же праведный гнев мой! — зарычал отшельник.Он поднял свой посох, и на конце его появился мерцающий сгусток света. Ивнезапно, соткавшись словно из воздуха, появилось чудовище и кинулось наПолгару. Кожа его была покрыта скользкой чешуей, разверстая пасть полнаогромных клыков, а на огромных лапах сверкали острые, словно иглы, когти.

Полгара вытянула одну руку ладонью от себя, чудище внезапноостановилось и безжизненно повисло в воздухе.

— Немного лучше, — критически оценила она выходкуотшельника. — Этот несколько более материален.

— Отпусти его! — завыл отшельник, приплясывая вбессильной ярости.

— Ты и впрямь этого хочешь?

— Отпусти его! Отпусти! Отпусти! — Голос егосорвался на визг, а приплясывание превратилось в безумный танец.

— Ну, если ты настаиваешь…

Освобожденное чудовище лениво повернулось в воздухе и мешкомсвалилось на землю, но тотчас вскочило и с рычанием бросилось на отшельника.

Безумец, опомнившись, направил на него свой посох, истрашилище исчезло.

— С чудовищами всегда следует обращаться с величайшейосторожностью, — дружески посоветовала безумцу Полгара. — Никогда незнаешь, когда они могут напасть на тебя.

Безумные глаза сузились, и острие посоха снова нацелилось наПолгару. С него слетели несколько сгустков света и помчались прямо на нее.

Она вновь вытянула руку, и сверкающие сгустки, отброшенныеневедомой силой, покатились куда-то в чащу. Гарион взглянул на один из них иувидел, что в том месте, куда он упал, от сухих игл поднимается дымок. Онвонзил шпоры в бока коня, Дарник тоже рванулся вперед, с дубинкой наготове.

— Остановитесь, вы оба! — угрожающе прикрикнул наних Белгарат. — Полгара сама в состоянии о себе позаботиться!

— Но, дедушка, — запротестовал Гарион, — этоже настоящий огонь!

— Делай, что я говорю, Гарион! Ты только собьешь ее столку, если вмешаешься.

— Ну, почему ты так упрямишься? — спросила Полгарабезумца, который уставился на нее сверкающими глазами. — Мы всего-навсегопутешественники, просто проезжаем через леса.

— Эти леса мои! — завизжал он. — Мои! Мои!Мои! — И снова безумно заплясал, потрясая кулаками.

— Ну, теперь ты просто смешон! — сказала Полгара.

Отшельник со сдавленным вскриком прыгнул вперед, и земляпрямо перед ним словно взорвалась, выплюнув языки голубого пламени и клубыярко-пурпурного дыма.

— Тебе нравятся такие цвета? — поинтересоваласьПолгара. — Мне по вкусу большее разнообразие.

— Полгара, — нетерпеливо прервал ееБелгарат. — Может, хватит игр?

— Это не игра, отец, — твердо ответилаПолгара. — Это урок.

Дерево, стоящее ярдах в трех за спиной отшельника, внезапнонаклонилось вперед, обхватило его своими мощными ветвями и снова выпрямилось.Отшельник беспомощно забарахтался в воздухе.

— Ну как, тебе еще не наскучило? — спросилаПолгара, внимательно глядя на испуганного противника, безуспешно пытающегосяосвободиться от ветвей, крепко обхвативших его туловище. — Решай, нобыстро, мой друг. Ты теперь довольно высоко над землей, и мне начинает уженадоедать все это, а когда совсем надоест, ты можешь упасть.

С громкими проклятиями отшельник, извернувшись, все-такивысвободился и тяжело упал на глинистую почву.

— Ты не ушибся? — заботливо спросила она.

С утробным рычанием отшельник вновь атаковал ее, на сей развыпустив в сторону Полгары облако непроглядного мрака. Но спокойно сидящая вседле волшебница вдруг вся засветилась голубым светом, который легко оттолкнулсгусток тьмы.

В безумных глазах отшельника вновь появился хитроватыйогонек. И одна за другой части тела безумца принялись расти — он делался всебольше и больше.

Теперь лицо его было совершенно искажено гримасой безумия, аогромный кулак с размаху ударил по дереву. Потом он склонился, схватил довольнотолстое бревно и с хрустом переломил его пополам. Более короткий обломок онотбросил и стал надвигаться на Полгару, потрясая чудовищной дубинкой.

— Полгара! — Белгарат внезапно заволновался. —Берегись его!

— Я справлюсь, отец, — ответила она. Затемспокойно взглянула на безумца, который был теперь десяти футов росту. —Думаю, все зашло достаточно далеко. Надеюсь, бегать ты еще не разучился? —И она сделала странный жест.

Между нею и противником вдруг появился невероятных размеровволк — едва ли не с лошадь величиной — и устрашающе завыл.

— Я не устрашусь твоих фантомов, женщина! —прорычал огромный отшельник. — Я бог и ничего не боюсь!

И тут клыки зверя глубоко вонзились в его плечо. Он с крикомотпрянул, уронив дубинку.

— Убирайся! — закричал он на оскалившегося волка.Зверь изготовился к прыжку, сверкая клыками.

— Прочь! — вновь крикнул отшельник. Он неловковзмахнул руками, и Гарион почувствовал, как он напрягает всю свою безумнуюволю, чтобы заставить волка исчезнуть.

— Советую тебе поскорее спасаться бегством, —почти ласково посоветовала Полгара. — Этот волк вот уже тысячу лет ничегоне ел, из чего нетрудно заключить, что он зверски проголодался.

И у отшельника сдали нервы. Он стремглав кинулся в темнуючащу — только костлявые белые ноги сверкали да развевались на ветру спутанныеволосы и длинная борода. Волк ленивой рысью бросился в погоню, угрожающе рыча.

— Счастливого дня! — крикнула вслед ему Полгара.

Полгара совершенно бесстрастно глядела вслед убегающему инаконец со вздохом прошептала:

— Бедняга.

— Волк поймает его? — тоненьким голоском спросилаСенедра.

— Волк? О нет, дорогая! Ведь это всего лишь иллюзия.

— Но ведь волк его укусил! Я сама видела кровь.

— А это маленькое наказание, Сенедра.

— Тогда почему ты сказала «бедняга»?

— Потому что он совершенно безумен. Разум его погруженво мрак и блуждает среди теней и призраков.