простой вещи! Всё шло так хорошо! Мы почти восстановили самое лучшее государство моего народа, которое только можно было придумать! И тут ты включил упрямство!

На пятом или шестом повторении этих воплей я не выдержал:

— Ты извини, но я живу ради своего народа и ради своего Бога. Делать кочевников ведущим народом не входило в мои планы. Вся ваша конструкция держится только на подпорке в виде имперских войск за стенами. Без неё вы бы уже давно пересобачились. Ты выбрала не того господина. Если хочешь, иди выбери себе другого.

— Хотела бы, но не могу. Моё тело срослось с твоим. Я теперь даже дышать по утрам не могу, если не услышу, как ты рядом дышишь. Так что буду просить у тебя давать мне мужскую силу и дальше. Но только хватит твоего нытья, когда ты жалуешься мне на каждое событие в жизни. Переживай свои огорчения сам.

А вот это было больно. Я думал, что Ва добрая и сочувствует мне. Оказывается, мои жалобы её раздражали. Ладно, ничего от меня больше не услышишь.

— Почему ты за целый год не смог выучить простейшие гимны Радо? — недовольно сказал господин Ирма на разборе.

— Я знаю все гимны. Но я не буду петь их прилюдно, так как это измена моему Богу.

— С тобой говорил сам Радо! Мог бы и проявить уважение.

— А я и проявлял. Но только он не требовал от меня измены.

— Какой из тебя жрец Радо? Ты не готов пожертвовать ничем!

— Это я не готов? Я вам весь народ доучил основам человечности. Я заставил ваше деградировавшее общество вспомнить то, о чём вам Радо говорил и что вы забыли. Я говорил о правде каждую неделю. Но вы встали на сторону идиотов, погрязших в ненависти и обрядоверии. Я не просил делать меня жрецом, но делал все, что необходимо, чтобы восстановить вашу религию и сделать её живой, — сказал я и положил значок перед Ирмой.

— Ну, и иди отсюда, — пробурчал Ирма.

Я отсалютовал имперским салютом и вышел.

Начальник гарнизона, услышав новость о том, что я уволен с государственной службы автономии кочевников, заявил, что очень хорошо, что это произошло именно сегодня. Как несовершеннолетний, при отказе от моих услуг как специалиста я должен вернуться к родителям для продолжения воспитания. А как раз сегодня уходит большой отряд благородных людей и пехоты, отслуживших здесь положенное время. Мне было предписано уходить вместе с ними.

Пока собирались и прощались с нашей охраной, отряд ушёл. Охрана нас отпускать не хотела, кочевники плакали и просили попроситься на какую-нибудь другую работу, например, в армию или разведку, или на связи с подземным народом. Пришлось напоминать, что я несовершеннолетний и должен слушаться родителей.

Выехали в итоге очень поздно, когда уже темнело. Лил дождь, было темно и мрачно. Очень подходило к моему настроению.

Мы догнали медленно едущего всадника. Глянув на эту понурую фигуру и на лицо под огромным капюшоном, я узнал Одрамаса. Я замедлил ход. Ва, которая за весь день не сказала со мной ни одного слова, тащилась сзади и тоже послушно замедлилась. Повозки со слугами и так ехали еле-еле.

Некоторое время я просто ехал рядом. Одрамас молчал. Я уже начал подозревать, что он послал мне только своё привидение для укора. Я спросил:

— Я разочаровал вас?

— Разочаровал? Нет, малыш. Я знаю, что культ бога Радо вскоре исчезнет. Ещё пару сотен лет покрутимся и закроем лавочку. Останется только культ Бога-из-огня. Хотел извиниться перед тобой за моих людей. Но вот только не знаю, что сказать. Так что… Просто прими моё приветствие. И лучше не спи этой ночью.

Одрамас стал отклоняться от дороги и постепенно исчез в темноте. Я пришпорил Трача. Надо было догонять отряд.

Оказалось, что отряд встал на ночёвку, едва отъехав от города. Причина выяснилась сразу. У всех было с собой то, что они торопились выпить. Мужики и парни, освобождённые от воинской дисциплины, от нарядов и тренировок, спешили расслабиться. Начальник отряда, ненадолго отвлёкшись от очередного тоста, сразу послал меня в дозор. Молодой? Непьющий? Иди сторожи.

Я предупредил своих, чтобы поставили один шатёр, но были готовы к немедленному движению. Немного подумав, взял с собой Серена. Заставил его надеть запасной доспех, после чего мы уехали искать других дозорных.

В дозор выставили всего двоих человек, мы с Сереном были третьим и четвертым. Эти благородные господа оба были непьющими. Увидев «усиление» в нашем лице, они посмеялись:

— Присоединяйтесь, мальцы, будете на правах защищаемых детей.

Смеялись они не зря: они были ровесниками моему отцу, у них дочери были старше меня. У них были мощные боевые способности, а у нас с Сереном не было ничего.

Мы душевненько проболтали и покатались вокруг лагеря до глубокой ночи. Мужики рассказали множество историй из прошлых военных кампаний. Нам оставалось только слушать, удивляться и мотать на ус. Народ на стоянке за это время упился до поросячьего визга.

Пьяные крики и визги служанок затихли только глубоко ночью. Дождь прекратился. И тут начался дерьмошторм.

Поначалу я заметил острые уши волкочеловека и сразу закричал:

— К бою!

Благородные господа сразу надели шлемы, которые до этого легкомысленно везли снятыми. Тут же на нас обрушилась туча стрел, а за ними — лавина волколюдей.

Нам с Сереном повезло. Волколюди разумно предположили, что главную угрозу здесь представляем не мы, и атаковали благородных господ. Я достал рог и задул, поднимая тревогу в лагере. Волколюди переключили внимание на меня. Но у меня в руке уже был меч против нечисти, и первых двух я срубил, лишь слегка поцарапав. На волколюдей меч действовал не так, как на оборотней, но столь же фатально. Они падали на землю, визжали и умирали даже от небольшой раны.

Трач вспомнил свои умения боевого коня и вместо того, чтобы удрать, встал на дыбы и принялся долбить наступавших волколюдей копытами. Учитывая наличие луков у противника, это было плохой идеей, и я послал его в атаку. Сразу двое волчар повисли на моём щите. Пришлось его выпустить и выхватить второй меч, обычный. Двух волков я полоснул волшебным мечом, одного пронзил обычным мечом. После обычного меча волкочеловек ещё крутился и визжал, а после волшебного они падали навсегда.

Волколюди сразу разбежались, чтобы сомкнуться у меня за спиной вокруг Серена. Пришлось разворачиваться и спасать друга. Серен получил несколько неглубоких ран в открытые ляжки, от остального спас доспех. Но самым худшим было то, что несколько волчар кинулись к лагерю, в котором мертвецким сном