Наверное, если бы у меня была любимая олениха и я бы хотел, чтобы у неё был телёнок, я бы тоже держал её с таким выражением на лице. Я люблю оленей, они красивые. Как-то раз охотники притащили из леса маленькую олениху, она ходила по двору замка, а мы подкармливали её травкой. Я тогда совсем маленьким был…

Когда двести пятая начала постанывать, Васта исчезла. Жрица проснулась.

— Что ты делаешь? — в ужасе воскликнула Вастараба.

Я сделал вид, что сплю, прижал девушку покрепче и продолжил дело. Похоже, Васта поработала и над моим телом тоже, так как я продержался нереально долго. Двести пятая изстоналась, обрыдалась и под конец потеряла сознание.

На следующий день картина повторилась, а потом ещё и ещё.

* * *

Ва к приказу изучить все нюансы нашей религии отнеслась очень серьезно. Выяснилось, что если говорила она на нашем языке очень хорошо, то читала и писала так себе. Пришлось читать ей все основные тексты вслух и проверять написанные под диктовку тексты, по три ошибки в каждом слове.

Через две недели мы отбыли. Мамочка на дорожку всплакнула. Сказала, что грустно терять одного сына за другим. Отец провожать не вышел.

Нам предоставили огромную крытую повозку. С такой повозкой можно было сэкономить кучу денег на постоялых дворах, что мы потом и сделали, ночуя в повозке.

Выезжать из замка без доспехов было непривычно. Прямо как голый.

Граф ага Аркнейн и правда был счастлив, узнав, что я отправляюсь в Лавру. Он подробнейшим образом выспросил меня обо всех событиях в мире кочевников, записал мои отзывы о каждом из жрецов Радо. Потом спросил, что я знаю о назревающем конфликте между Государём и герцогом ага Фригалди. Поскольку я не знал ничего, граф подробно рассказал мне о всех нюансах торговых и экономических противоречий между краем, которым рулил герцог, и нашими центральными властями. Сказал, что война между Империей и герцогством практически неизбежна. На некотором этапе я понял, что граф разговаривает со мной, как со взрослым союзником, и удивился этому.

— Не удивляйся. Пройдёт пять — шесть лет, и станешь одним из тех, кто входит в любые дома. От того, что ты будешь говорить об этой войне, будет зависеть очень многое, — ещё больше удивил меня граф.

Слово за слово, день закончился. Графиня отказалась нас отпускать в дальнюю дорогу, пришлось оставаться на ночёвку. За ужином граф продолжил рассказывать о внутренней политике. Я в ответ решил развлечь благородную компанию историей про то, как подземный народ воюет с волколюдьми и союзными с ними чудовищами.

— Оборотни вошли в союз с волколюдьми? — пришёл в ужас граф.

— Они даже пытаются размножить у себя благородных людей с помощью пленных девушек, — подала голос Ва, которая весь вечер сидела молча за столом для слуг.

Граф заинтересовался ещё больше. Закончилось это тем, что мне пришлось до глубокой ночи диктовать графу обзор ситуации в подземном мире.

Граф отдал документ секретарю на размножение, а утром вручил мне копию с приказом передать её определённому человеку в столице.

Путь до столицы занял пятнадцать дней. Мы не особо торопились. Было интересно посмотреть города по дороге.

Серен быстро привык к тому, что по ночам у нас с Ва большая любовь. Один раз я проснулся и обнаружил, что Ва во сне насилует Серена. Парень был счастлив. Ва ничего не заметила. Похоже, Васта тоже любит пошутить.

Один раз нас попытались ограбить по дороге. Как только Ва выглянула из повозки в своей маске гадюки, разбойники тут же ретировались. Даже обидно было. Эту ошибку вообще делали все, кто встречался нам по дороге. Все почему-то думали, что мы с Сереном — слуги благородной дамы, которую куда-то везём по её приказу.

В столице меня удивило огромное количество очень высоких каменных зданий. Я и не знал, что такие высокие здания бывают. Дяденька, которому я должен был отдать послание графа, работал на самом верху одной из восьми башен огромного правительственного комплекса. Я запыхался, пока один из работников охраны комплекса вёл меня по винтовой лестницы. И как это пожилой человек добирается до работы поутру? Как ему зимой дрова носят? Что за удовольствие сидеть так высоко? Ну, да, город с этой высоты виден далеко. И что в этом хорошего?

Выбраться из столицы до ночи не успели. Пришлось ночевать на постоялом дворе, где с нас содрали просто огромную сумму. И как они тут живут с такими ценами?

До монастыря ехали ещё три дня.

Лавра была огромным религиозным центром, вокруг которого раскинулся довольно большой город. В Лавру входил большой монастырь для тех монахов, которые приходили сюда изучать письменное наследие. Были и такие, которые жили здесь всегда. Большую часть площади занимали кельи и учебные корпуса университета, в котором из подростков готовили будущих святых отцов для почти трети страны. Вокруг ограды Лавры располагались таверны и публичные дома для тех школяров и монахов, которые сбегали в самоволку расслабиться. Суди по их количеству и ухоженному виду, желающих расслабиться было предостаточно. Чуть подальше находились постоялые дворы для паломников и мастерские тех ремесленников, которые изготавливали разные предметы культа и амулеты. Первоначально город рос вокруг монастыря, но теперь за лавками для паломников и мастерскими по изготовлению религиозных вещей тянулись кузницы и столярные мастерские, работавшие на армию. Город был среди всего прочего промышленным центром.

Отец-настоятель университета посмотрел записку моего отца, благодарность главнокомандующего и сказал:

— Обычно мы принимаем молодых людей постарше, около семнадцати лет. Но это хорошо, что вы здесь. У вас как раз будет год для подготовки к экзаменам. Очень рекомендую подготовиться получше. Мы не делаем различия между благородными и простыми людьми, а те обычно учатся изо всех сил. Благородные, наоборот, учатся абы как. Будет обидно, если вас обойдёт какой-нибудь сын хлебопашца. Сейчас наши школяры разъезжаются на каникулы. Как правило, все благородные идут в действующую армию, на войну с кочевниками. Ваш отец пишет, что вы пробыли там в сумме больше девяти месяцев? Похвально, это двойная норма. Это значит, что вы призыву не подлежите, можете спокойно учится. Ваш слуга будет зачислен в монастырь простым монахом, если не хочет поступить в университет.

— Я хочу, — неожиданно сказал Серен.

— Одумайся, это надо огромное количество текстов наизусть знать, — попытался я оградить друга от адской жизни.

— Я вот послушал, как ты с кочевниками общался, и хочу уметь не хуже, — упёрся Серен.

— Безумный, сюда дети священников не все поступить могут!

— Я упорный.

— Это похвально. Ваш слуга будет сдавать