Отправив будущих гонцов готовиться, сам я извлёк из своих запасов плотную бумагу и перо с чернилами. Быстро набросав послание местному властителю как безземельный рыцарь, и заверив всё личным гербом, я закинул свиток в небольшой тубус. Если слова простых людей, которыми и являются наши гонцы ещё можно спокойно проигнорировать, то моё письмо — нет, точнее сложнее. Дожидаясь, когда всё будет готово к поездке, я размышлял, не стоило ли мне отправиться в путь самому? Но прикинув, что своим уходом я лишу караван самой сильной боевой единицы, а в деревне живёт ещё немало людей. Так что — нет, лучше мне остаться.

Отправив гонцов и проводив их взглядом, я дополнительно отправил Фрэки на свободную охоту, чтобы ни один виновный не ушёл от наказания, а то, разбегутся по лесам, лови их потом.

Проверив, как себя чувствует Роб, который тоже уже очнулся и вроде как даже не особо страдал от полученного ожога, я занялся тем, чем мог — пытался немного растормошить детей, которые пережили слишком многое. Опыт из прошлой жизни давал мне в этом небольшие преимущества, но после того что пережили эти дети, даже он пасовал. Показав разноцветные иллюзии, спев несколько песен и рассказав парочку историй, я заметил, что тем самым по большей части успокаивал сам себя и окружающих караванщиков, не все из которых отошли от рассказа девушки.

Лагерь весь день никто не покидал, слишком уж плохая репутация оказалась у деревни рядом с которой мы остановились, а переехать в другое место не было никакой возможности, Альвин и все те, кто с ним отправился, были совсем плохи: обильно потели, их била мелкая дрожь, глаза безостановочно что-то искали. Как сказала Миэль, у них похмелье от действия снадобий карги, и через пару дней они будут в порядке, жаль только, что все её зелья так и не подействовали, оказавшись слишком слабыми.

Так и прошёл наш день, я возился с детишками, Миэль пыталась сварить что-то в своей переносной лаборатории из того что у неё было, чтобы хоть как-то помочь страдающим людям, Мирослава была на подхвате у полуэльфийки. Ну а Роб и Боб, гордо несли вахту, следя за округой.

На следующее утро, за несколько часов до полудня, на горизонте появилась кавалькада всадников. Трое из них были мне знакомы, как и их лошади, а вот оставшиеся явно были не из наших. Семь человек в гербовых накидках уверенно держались в седле, а возглавлял их крепкий мужчина с шикарными усами, плавно переходящими в бакенбарды, которые были заметны издалека.

Кавалькада прискакала сразу к стене из повозок, и, остановившись рядом начала спешиваться. Вперёд сразу вышел обладатель усов года и замер на месте. Логично предположив, что ждут меня, как отправителя послания, я заставил себя ждать.

— Вы сэр Эрик из Талдора? — тут же спросил меня усач.

— Это я, — подтвердил я, и приблизился к нему на расстояние вытянутой руки, — а вы?

— Айзек, просто Айзек. Десятник стражи его милости Эльтьера из Полного Холма, — представился он.

— Хорошо, Айзек, и давай стразу на ты, а то на все эти расшаркивания нет времени, — начала говорить я, заметив, как немного изменилось ко мне отношение усача, — её историю ты уже слышал? — указал я на замершую в стороне девушку.

— Слышал, — слегка погрустнел он, — и милорд её слышал, поэтому и послал меня сюда, чтобы я лично убедился во всём сказанном.

— И если её слова подтвердятся?

— Милорд разрешил действовать по закону, — со сталью в голосе ответил он.

— Хорошо, тогда не будем тянуть, тем более доказательства все должны быть на виду, — надев шлем, и проверив как он сидит, я повернулся к своим людям, — Роб, Боб за мной, Мирослава, ты тоже. Миэль, занимайся в лагере. Гарт?

— Я с вами, — ответил парень.

— Отлично, тогда за мной, — быстрым шагом я направился в сторону проклятой деревни, мерно вышагивая, прямо за мной шли полуорки, удерживая алебарды на плечах.

Когда мы вошли в деревню, я почувствовал всё те же взгляды из окон, вот только запах от деревни стал исходить другой: страх остался, к нему добавилась вонь разлагающихся тел, но пропало предвкушение чего-то, остался только страх. Дойдя до небольшой площади, где находилось логово карги, я остановился, чтобы посмотреть, что изменилось. Трупы огров и тролля лежали на своих местах, как и тела тех, кого мы вынесли из хижины, местные к ним даже не притронулись.

— Великие боги, — с лёгким восхищением произнёс десятник, — настоящий тролль!

— Не просто, тролль, — слегка усмехнулся я, — а мёртвый тролль, причём убитый именно мной.

— Силён, — похвалил меня усач, который уже привык обращаться ко мне по-простому.

— А то, — дойдя до двери в логово карги, я на миг остановился, — предупреждаю сразу, зрелище там не самое приятное, — в подтверждении моих слов Боб невольно вздрогнул и позеленел, вспомнив своё посещение этого места.

— Не пугай меня заранее, парень, — ответил мне десятник, но увидев мой взгляд, понял, что слегка перегнул палку с панибратством, — прошу меня…

— Прощаю, — коротко бросил я, — а теперь прошу внутрь тех, кто не боится расстаться с завтраком.

Через несколько минут я протягивал флягу с водой закончившему блевать десятнику. С благодарностью присосавшись к горлышку, он промыл рот и выплюнул все, что скопилось на землю.

— Я предупреждал, — будничным тоном произнёс я.

— Чтоб их всех демоны бездны да раскалёнными дубинами драли! — экспрессивно произнёс десятник, — Я культистов громил, разных тварей видел и жёг, но это, да…

Разразившись ещё одной порцией отборной брани, он со всей силы пнул обезглавленный труп карги, после чего, наконец, отдышался.

— Это всё понятно, — поддержал его выводы я, — но что теперь будем делать?

— Всех на сук, — со скрытой яростью ответил он, — сначала с тварью связались, а потом и служить ей стали.

Поймав мой многозначительный взгляд, он слегка поумерил свой пыл, но отступать не захотел.

— Знаю, что мы сами во всём этом виноваты, но у них был выбор, — указал он