Агентам Таламаски так и не удалось получить сведения,подтверждающие слухи о предполагавшемся аборте. Однако медсестры из лечебницыпозднее рассказывали нашим осведомителям, что родственники толпами навещалиАнту в лечебнице.

«Они не признавали никаких отказов, – писал ИрвинДандрич, – и упорно настаивали на встрече с Антой. Судя по их впечатлению,дела шли хорошо. Она была в восторге от того, что ждет ребенка. И конечно, еесо всех сторон буквально заваливали подарками. Беатрис принесла какое-тостаринное, отделанное кружевом приданое для малыша, когда-то принадлежавшеечьей-то там двоюродной бабушке по имени Сюзетта. Все, безусловно, знали, чтоофициально Анта не была замужем за тем нью-йоркским художником, но какое этоимеет значение, если ты носишь и всегда будешь носить фамилию Мэйфейр».

Не меньшую активность родственники проявляли и после выпискиАнты из лечебницы Святой Анны. Она вернулась на Первую улицу и обосновалась вбывшей спальне Стеллы в северном крыле дома, дабы там окончательно поправитьсяи прийти в себя. Возле нее круглые сутки дежурили сиделки, и нашим агентам несоставляло никакого труда получать от них самую подробную информацию.

Сам особняк все они в один голос описывали как «невыносимомрачный». И тут же добавляли, что Дорогуша Милли и Белл трогательно и неустаннозаботятся об Анте и практически не оставляют сиделкам работы. Дорогуша Милличасами сидит рядом с Антой на боковой террасе, а Белл подготовила для ребенкаочень красивое приданое.

Кортланд заезжал в особняк каждый день после работы.

– Вы представляете, – рассказывала одна изсиделок, – в это трудно поверить, но хозяйка дома не хотела пускать его. Аон все-таки приходил, все время приходил. И еще с ним был молодой джентльмен…Шеффилд – кажется, так его зовут. Они каждый вечер приезжали, хоть и ненадолго.Посидят, поговорят с больной – и до свидания.

Родственники вспоминали, что Шеффилд прочел кое-что изпроизведений Анты, привезенных из Нью-Йорка, и сказал, что «Анта, несомненно,талантлива». Сиделки видели в комнате Анты множество коробок с какими-тобумагами и книгами, в которые она иногда заглядывала, но слабость не позволялаей разобрать их как следует.

– Я не замечала в ней ни единого признакабезумия, – говорила другая сиделка. – Ее тетушка иногда вызывала насв холл и задавала очень странные вопросы. Она намекала, что, мол, племянницабезумна от рождения и даже способна напасть на кого-нибудь. Однако доктораникогда не говорили нам, что такое возможно. Она спокойная, даже меланхоличнаядевочка. И выглядит гораздо моложе своих лет, да и ведет себя совсем как юнаядевушка. Нет, на безумную она совершенно не похожа.

Дейрдре Мэйфейр родилась четвертого октября 1941 года встарой благотворительной больнице на берегу реки; позднее эту больницу снесли.Судя по всему, роды прошли без осложнений, к тому же Анте дали сильный наркоз –в то время его весьма широко использовали. В течение всех пяти дней, что Антапровела в больнице, родственники в часы посещений толпами заполняли коридоры.Палата Анты утопала в цветах. Девочка родилась здоровой и, по мнению всех, былапросто очаровательна.

Однако примерно через две недели после возвращения Анты вособняк поток информации, резко возросший благодаря Аманде Грейди Мэйфейр,неожиданно иссяк. Тем родственникам, кто пытался по второму или третьему разунавестить Анту, верная чернокожая служанка тетушка Истер или Нэнси неизменноотказывали в приеме. Нэнси оставила свое место делопроизводителя, чтобыполностью посвятить себя заботам о малышке («Или чтобы не подпускать к нейникого из нас», – сказала Беатрис Аманде в одном из телефонныхразговоров), и была непреклонна в своем требовании не беспокоить лишний размолодую мать и ребенка.

Беатрис позвонила в особняк и поинтересовалась, когдасостоятся крестины. Услышав в ответ, что девочку уже окрестили в церкви СвятогоАльфонса, она пришла в ярость и тут же набрала номер Аманды в Нью-Йорке.Воскресным утром человек двадцать Мэйфейров буквально «вломились» в дом наПервой улице.

– При виде гостей Анта была вне себя от радости, –рассказывала Аманда Аллану Карверу. – Она просто трепетала от восторга.Ведь бедняжка не знала, что они без конца звонили и приходили, пытаясь повидатьее. Никто и словом не обмолвился ей об этом. Равно как и о том, что ониустраивали у себя приемы по случаю крестин ребенка. И все это было делом рукКарлотты. Узнав, что ее держали в полном неведении, Анта так расстроилась, чтогости поспешили переменить тему разговора. Беатрис ужасно рассердилась наНэнси. Но ведь Нэнси лишь исполняла приказы Карлотты.

Тридцатого октября того же года Анту объявили официальнойполучательницей и единовластной распорядительницей наследия Мэйфейров. Онаподписала доверенность на имя Кортланда и Шеффилда Мэйфейров как ее законныхпредставителей в проведении любых денежных операций и в первую очередьпопросила их основать крупный фонд и открыть кредит для проведенияреставрационных работ в доме на Первой улице, состояние которого ее оченьбеспокоило.

Новость о том, что особняк принадлежит ей, буквальноошеломила Анту. У нее и в мыслях не было, что такое возможно. И теперь ейхотелось перекрасить дом, переделать и переставить все в нем по своему вкусу.

Карлотта не присутствовала на встрече племянницы сКортландом и Шеффилдом. Незадолго до того она от имени Анты потребовала, чтобыфирма «Мэйфейр и Мэйфейр» провела полный аудит с момента смерти Стеллы ипредставила подробный отчет о результатах, заявив при этом, что прежние ревизиине вызывают у нее доверия и что она не намерена участвовать в обсуждениикаких-либо финансовых дел до тех пор, пока не «просмотрит» полученныедокументы.

Позднее Шеффилд сообщил Аманде, что Анту сознательно ввели взаблуждение относительно семейного наследия и что она была потрясена до глубиныдуши, когда ей наконец объяснили, как обстоят дела на самом деле. Особеннобольно ее задело поведение Карлотты. Тем не менее Анта не уставала повторять,что намерения Карлотты были, скорее всего, самыми добрыми.

Завершив дела, Анта, Кортланд и Шеффилд отправились на ленчв ресторан, чтобы торжественно отметить это событие. Анта слегка нервничала,волнуясь за оставленную дома малышку, но выглядела веселой и оживленной.Шеффилд слышал, как уже перед самым их уходом она спросила его отца:

– Значит, при всем желании она не могла вышвырнуть меняиз дома? Не имела права выгнать на улицу?

– Это твой дом, ma cherie, – ответилКортланд. – Ей лишь позволено жить здесь, но только с твоего согласия.

Анта погрустнела.

– Карлотта всегда угрожала выставить меня на улицу,если я не буду слушаться ее, – едва слышно прошептала она.

После этого Кортланд почти сразу отвез ее домой.