– Лежи, дурак!

– Хрен тебе, – ответил Залешанин оскорбленно, виданноели дело: князь, рискуя жизнью, защищает раненого смерда. – Прыгай в окно…Там найдешь коня…

– Сопли подбери…

– Прыгай!

Он набрал в грудь воздуха, чувствуя, как в голове начинаетпроясняться, обеими руками выставил перед собой тяжеленный щит, тут жезазвенели ножи, дротики, лязгнул брошенный издали топор, а Залешанин вовремяприкрыл Владимира слева, ибо оттуда уже зашли четверо с кривыми мечами.

Он снова прохрипел, выплевывая кровь:

– В окно… Прыгай в окно!..

– Молчи, дурак, – рыкнул князь. Его меч достал наконецодного в голову, скрежет железа сменился хрустом рассекаемых костей, а князьуже отражал выпады другого, рубил, пригибался, подпрыгивал, но с места несходил, Залешанина стоптали, он ощутил себя распластанным, как раздавленнаяжаба под колесом, видел ноги с обеих сторон.

– В окно, – выкрикнул он из последних сил. Изо ртахлынула кровь, он закашлялся, почти прошептал: – Лезь в окно… Я ихсхвачу за ноги… не успеют…

– Молчи, смерд, – процедил князь.

– Дурак, спасайся…

В непрестанный звон и лязг железа вплелся смертный крикодного, предсмертный вскрик другого. Двое рухнули почти на Залешанина, заливаяего горячей кровью. Князь рубил, как мясник на бойне, совсем не по-княжески.Воинов осталось двое, один замахнулся на Залешанина, явно намереваясь добить,чтобы приблизиться к князю, а второй ударил князя острием меча в живот.

Залешанин видел, что князь успел бы закрыться, но вместоэтого он стремительно выбросил свой меч вперед, как дротик, узкое лезвиеударило первого в горло, и меч чужака обессиленно звякнул рядом с головойЗалешанина. Зато меч второго достал князя, лезвие вошло в бок, пробив кольчугу,почти на ширину ладони.

Князь взревел, для замаха не было времени, его кулакметнулся вперед. Залешанин услышал хруст костей, воин с разбитым лицом отлетелчерез всю палату к стене, треснулся так, что из щелей посыпался сухой мох.Залешанин попытался привстать, кровь хлестала как из зарезанного кабана, онзавалился на бок, в глазах то темнело, то застилало красной пеленой. Сквозь этокрасное увидел злое лицо князя, в ушах прогремел ненавистный голос:

– Что, дурак, вздумал кидаться под нож?.. Драться не умеешь?

– Пошел ты, – прошептал Залешанин. – Дурак ты, ане князь… Князь бы давно в окно…

На него часто капало теплым, кровь бежала из двух глубокихпорезов на плече и груди князя. Сам он стоял, перекосившись, зажимая бокладонью. Между пальцами пробивались красные струйки.

Раздался грохот. Часть стены вывалилась, в пролом, царапаясьо торчащие острые обломки бревен, ворвались дружинники во главе с Претичем.В их руках были обнаженные мечи, в глазах страх и стыд. За ними вбежалхромающий Белоян:

– Жив! Слава богам!

– Кто? – спросил Владимир коротко.

– Все схвачены, – торопливо сказал Претич. – Ктоубит, кто связан, но все до единого… По всему Киеву!

Владимир кивнул Белояну на раненого смерда:

– Сперва его.

– Княже…

– Быстрее, – велел Владимир. Он перекосился, скрипнулзубами, пережидая приступ боли. – Это же мой кровник, не видишь?

В голосе князя звучала насмешка. Взгляд Белояна упал назалитого кровью Залешанина, на которого все падали тяжелые красные капли слоктя князя. Когда в глазах Залешанина очистилось снова, князь все еще зажималрану, слушал торопливый рассказ воеводы о том, что случилось и как их задержализаговорщики. Над собой Залешанин видел страшную медвежью харю. Раны уже нежгли, а когда с усилием повернул голову, кровь взялась корочкой, раны жуткочесались.

– Займись князем, – прошептал он. – Скажи дурню,что со мной уже все хорошо…

Князь не отнимал руки от раны, пока волхв шептал заговор,останавливающий кровь. Владимир, морщась, зажимал бок. Оттуда торчала опереннаястрела. Залешанин не видел, когда успели и что за стрела, что сумела пробитьтакую кольчугу. Пальцы князя ощупали черенок, Залешанин услышал хруст, апобелевший князь отшвырнул об­ломок с пером. Кровь из потревоженной раныхлынула сильнее, он зажимал ее, в глазах не было боли, а только страх, чтосомлеет от потери крови, а здесь нельзя без его твердой руки.

Подбежал Претич, попытался снять кольчугу, но туплели-ковали точно по князю, прилипла, как к рыбе ее чешуя, обломок стрелыупрямо цеплялся за край. Залешанин с трудом поднялся. Стены качались, слаб, какноворожденный, но сумел вытащить из-за голенища нож, поддел самым кончикомколечко возле черенка, лезвие вошло как в теплое коровье масло. Он осторожнопровел выше, расширяя разрез:

– Можно снимать.

Воевода, ничему не удивляясь, потащил кольчугу наверх, аглаза Владимира расширились.

– Что у тебя за нож?

Железная рубашка на миг закрыла его лицо, воеводас торжеством отшвырнул ее в руки гридням. Владимир остался в белойрубашке, весь левый бок пропитался кровью, алые струйки выплескивались из раны,огибая че­ренок. Волхв торопливо положил обе ладони на рану, заговорил.Залешанин видел, как деревянный колышек медленно полез из раны. Кровь текламедленнее, края раны на глазах вздувались, это выпячивал плоть железныйнаконечник. Владимир, сцепив зубы, рванул за торчащий обломок. На миг открыласьстрашная кровавая рана, волхв тут же накрыл ее ладонью, а Владимир повторил,глядя в упор на Залешанина:

– Что за чертов нож у тебя?

– Тот самый, – сказал Залешанин, он ответил таким жепрямым взглядом, – для которого твоя кольчуга что паутина… Если хорошопопросишь, подарю.

Владимир поколебался, буркнул:

– Не дождешься.

Залешанин на этот раз не поверил своим ушам:

– Но ведь сказано же старыми волхвами, что если кольчугаПеруна, небесный меч и нож богини Табити окажутся в одних руках…

– Откуда знаешь?

– Старик один сказал.

– Вот и оставь, – отмахнулся Владимир. – Еслитакой грамотный. Что тебе еще непонятно?

Мелькнула некстати мысль, что если бы скакнул в окно, тоскорее всего напоролся бы на копья и мечи тех, что уже ждали там. Опять жеуцелел… значит, победил, повинуясь не уму… а черт знает чему, что Белоян назвалрусскостью, ибо остался драться над раненым смердом, такое тоже не моглипросчитать самые изощренные умы Царьграда!

– Мне тут непонятно, – сказал Залешанин. – Есликлятва дана в пятницу, да еще в день Чернобога…

Взгляд Владимира скользнул в сторону, словно искал норку, нотут же князь посмотрел прямо в глаза:

– А что такое Чернобог?.. И вообще боги? Клятвыдаем себе, а от себя не спрячешься ни на каком морском дне.