— Вы с Димой и Алвар — моя семья. Другой мне не нужно.

Я улыбнулась Альгидрасу, а сама подумала, что он заблуждается насчет Альмиры. Как бы ни устраивало ту положение жены старейшины, мне она четко дала понять, что именно она — главная женщина в жизни Альгидраса. Вопрос: зачем, если он был ей не нужен? Я посмотрела на Альгидраса. Он улыбался, но в глубине его глаз вновь сквозила такая тоска, что я передумала озвучивать свои мысли об Альмире. Он не поймет. Для него она — часть его прошлого, он любит ее и верит ей. Любая моя попытка открыть ему глаза на Альмиру будет выглядеть как проявление ревности. Я вздохнула.

— Я хотел бы, чтобы все сложилось иначе. Чтобы у тебя было самое красивое платье... Это же важно, да? — спросил он.

— Пф. Глупости это все. Это важно, наверное, когда тебе двадцать.

— А когда тебе было двадцать, за кого ты мечтала выйти замуж?

Я вновь села.

— Ты обиделась? — с беспокойством спросил Альгидрас.

Наши отношения были слишком хрупкими. Каждый из нас боялся обидеть другого. Хоть мы и не говорили об этом вслух, но я помнила: не только Алвар должен был погибнуть. Альгидрас ведь признался, что видит несколько вариантов. В некоторых из них погибаем и мы. Каково ему было видеть смерть собственного ребенка? Алвара? Мою? Да еще в разных вариантах.

— Я не обиделась, — поспешила успокоить его я и под его пристальным взглядом добавила: — Когда мне было двадцать, я была влюблена в Павла Николаевича.

Он изменился в лице и, подавшись вперед, крепко меня обнял.

— Прости.

Некоторое время мы молчали, а потом он произнес:

— Он должен был погибнуть. Другого выхода не было. Он погубил бы тебя и Диму. Я понимаю, что я не могу тебе это доказать. Я понимаю, что ты видела от него только хорошее, а от меня… разное. Но поверь мне, он…

— Я верю, — перебила я, желая сменить тему, потому что она до сих пор причиняла мне боль.

Альгидрас был прав: я видела от Павла Николаевича только хорошее, и я горевала о его гибели. Но у меня был выбор: вновь позволить недоверию стать стеной между мной и Альгидрасом или же хоть раз без каких-либо доказательств просто поверить в то, что, не перебрось он нас сюда, я бы успела увидеть в Павле Николаевиче Дарима. Я выбрала второе, надеясь, что, даже если я ошиблась, у меня не будет возможности об этом узнать.

Альгидрас коснулся губами мочки моего уха и прошептал:

— Есть еще один вопрос, который мы должны решить до завтра.

Завтра должен был прибыть Миролюб. Казалось, что где-то существует счетчик, который отсчитывает минуты до его прибытия. Когда я об этом думала, у меня внутри все сжималось от страха. Я не спрашивала, страшно ли Альгидрасу, потому что и так знала, что страшно. Он закрывал свои эмоции, как мог, но все равно то и дело до меня долетали отголоски. Но если уж он решил заговорить о чем-то, значит, дело действительно неотложное.

— Какой вопрос? — шепотом спросила я.

Альгидрас выпустил меня из объятий и вновь прислонился спиной к стволу.

— Я хочу рассказать Диме, что я его отец.

Я открыла было рот, но Альгидрас жестом остановил меня.

— Если мы выживем, — он запнулся и произнес: — То есть, мы выживем, и…

— Давай без этих плясок, — попросила я.

— Если мы не расскажем ему сейчас, то уже не сможем никогда, даже если выживем, — закончил он.

— Почему? — уточнила я, и мое сердце понеслось вскачь. Я понятия не имела, как рассказать Димке правду.

— Потому что я не Алвар. Я не смогу остановить его огонь, если Дима потеряет контроль. Да, во мне есть эта стихия, но ее ничтожно мало. Мой огонь дремлет и отзывается лишь на Алвара. У меня начало чуть-чуть получаться. Но мне кажется, Вран сам отпускает ровно столько огня, чтобы я мог справиться. В общем, для разговора нам нужен Алвар, а я не знаю, как долго он еще сможет…

Я подтянула колени к груди и обхватила их руками, глядя прямо перед собой. То, что Альгидрас может обсуждать вопрос гибели Алвара в таком ключе, так по-деловому, меня немного пугало.

— Ты хочешь рассказать сегодня?

Альгидрас кивнул. Не глядя на него, я встала с земли и, подняв его рубаху, отряхнула с нее травинки, а потом протянула ему. Альгидрас тоже встал и, молча приняв рубаху, натянул ее на себя. Я понятия не имела, как Димка отреагирует. Он спрашивал меня о своем отце лишь однажды, около года назад. Тогда я сказала, что его папа далеко. Димка спросил, когда он приедет, и я ответила, что он приедет, когда сможет. Правда заключалась в том, что я так и не придумала, как объяснить сыну отсутствие у него отца. А потом на нас свалился Альгидрас, и вопрос отпал сам собой, потому что нам пришлось приспосабливаться к новой обстановке.

К дому мы шли в неуютном молчании.

На террасе сидели несколько савойцев, среди которых был Вран. При нашем приближении они встали и поклонились мне. Я склонила голову в ответ и поманила Врана. Тот с готовностью подошел и бросил настороженный взгляд на Альгидраса.

Собравшись с мыслями, я спросила о том, о чем никогда не спросил бы сам Альгидрас:

— Вран, когда ты отпускаешь огонь, ты отпускаешь весь или… он слабый?

Я понимала, что фраза куцая и что он может ее не понять. Мой кварский все еще оставлял желать лучшего, потому что со мной никто на нем не разговаривал.

Вран, покосившись на Альгидраса, медленно произнес:

— Если бы я отпускал его во врага, он был бы намного сильнее.

Альгидрас рядом со мной досадливо выдохнул.

— А если бы ты разозлился?

— Он тоже был бы сильнее.

— Спасибо, — я благодарно коснулась плеча Врана.

Тот скосил глаза на мою руку и, улыбнувшись, прижал ладонь к груди и склонил голову. Я улыбнулась ему в ответ и направилась в сторону покоев Алвара. Альгидрас пошел следом. У двери Алвара мы остановились.

— Боишься? — спросила я, хотя и так видела ответ в его глазах.

Он шумно выдохнул и кивнул.

— Я так не боялся даже, когда квары на остров напали, — неожиданно сказал Альгидрас. — Даже когда тебе в любви признавался.

Я невольно прыснула и покачала головой. Вот это приоритеты у человека.

В комнате Алвара мы застали идиллическую картину. Алвар сидел на циновке у стены, что-то вертя в руках, а Димка с воодушевлением носился по комнате, пересказывая ему какой-то мультик.

На губах Алвара играла улыбка, которая, впрочем, исчезла с нашим появлением. Он посмотрел на Альгидраса и поднялся.

— Брат мой, после того, как ты вернулся из мира красы, твои работы изменились, — серьезно произнес Алвар и продемонстрировал мне деревянного покемона, которого держал в руке.