– Кстати, и я чуть не погибла, когда подошла к входной двери…

– Ах, Монти, Монти, перед тобой конченый человек, это ясно как день.

Кэт терпеть не могла это «Монти» – Джайлс называл ее так еще со студенческих лет, но сейчас он был до того расстроен, что она решила не делать ему выговора. Что стряслось, о чем это он? Она ничего не могла понять.

– Пожалуйста, Джайлс, объясни толком. Я только что с улицы, а в дверях меня кто-то чуть не сбил с ног…

– Ты хочешь сказать, что видела его? И не попыталась остановить?

– Нет… – Она сняла перчатки и, сунув их в карман пальто, пошла к дамской комнате. Джайлс понуро поплелся за ней. – Кого остановить?

– Как кого? Великого писателя, конечно.

Этот эпитет ничего не прояснил. Кэт работала в редакции уже больше двух месяцев и хорошо понимала главное правило игры: все без исключения писатели великие – даже если издатель так не считает, в этом убеждены они сами.

– Этих великих писателей не перечесть, имя им легион. – Она кивнула головой на табличку на двери; Джайлс понял и наконец-то сообразил, что дальше идти за ней нельзя.

Вернувшись к своему столу – после того как провела расческой по волосам и освежила губы слоем бледной помады, – она увидела в смежном кабинете Джайлса, который все с тем же горестным видом сидел за письменным столом. Подперев рукой подбородок, он тыкал в промокашку кончиком пера. Кэт вошла к нему и закрыла за собой дверь.

– Раз уж мне платят за то, что я должна тебе помогать, так и быть – на сей раз спрошу, в чем дело, но не вводи это в привычку. Итак, о чем ты говорил?

Джайлс с тоской посмотрел на нее.

– Я сам во всем виноват, нашел когда назначить встречу – во время ленча. Он еще перед тем как сюда прийти, выхлестал пару бутылок виски, уверен. По-моему, уже ничего не соображал.

Кэт по-прежнему ничего не понимала, но продолжала слушать Джайлса.

– Монти, дорогая, перед тобой несостоявшийся издатель. Просто гром среди ясного неба, удар в самое сердце. Блестящая карьера загублена.

– Перестань молоть чепуху, Джайлс. Как можно загубить то, что никогда не существовало?

На Джайлса ее ехидное замечание не оказало никакого воздействия.

– Провались все в тартарары… И что же теперь делать представителю рода Бигби?

– Представитель рода Бигби может для начала рассказать своей неоценимой помощнице, какого писателя он так непростительно, по его мнению, оскорбил.

– Ни много ни мало месье Эйвери Лерера Бойда. Представляешь?

Она видела это имя в списке их новых авторов, и тогда оно ей ничего не сказало. Но сейчас ей послышалось что-то знакомое, словно эхо откликнулось в глубине памяти. Необычно высокий рост встреченного внизу мужчины, что-то в его лице, возможно, сосредоточенное выражение, начали связываться с его именем.

– Это… уж не профессор ли Бойд?

– Он самый, – подтвердил Джайлс. – Вздорный, сумасшедший профессор Бойд. Не удержался ни в Брауновском университете, ни в Оксфорде, ни в Сорбонне. А теперь, как выясняется, не сумел договориться и с «Мессенджер и К».

Он мрачно усмехнулся и снова принялся тыкать пером в промокашку.

Кэт с трудом верилось, что встреченный ею в тумане призрак и есть ее бывший научный руководитель. Не назови Джайлс его имени, ей бы никогда не догадаться, что это один и тот же человек. Ей вспомнилась небрежная, торопливая подпись «Бойд» под запиской, которую он написал ей в начале второго триместра в Тринити-колледже.

– Не знала, что он еще и писатель.

– Сомневаюсь, что он и сам это знает, иначе не вел бы себя так вызывающе. Ему на редкость повезло, что его тут вообще кто-то согласен печатать после всего того, что он издавал во Франции.

– А что он издавал во Франции?

– Как тебе сказать… – Джайлс замялся. – Ну в общем, такие книги, которые обертываются в суперобложки без названия…

И Джайлс умолк, не обладая смелостью продолжать объяснения, которые показались бы неподобающими в устах джентльмена, а то и откровенно грубыми. Он кашлянул и с надеждой посмотрел на Кэт.

– А! – воскликнула она с преувеличенно понимающим видом. – Вроде тех, что участники гребных гонок подбрасывают в женские колледжи?

– М-м… – уклончиво протянул Джайлс. – Что-то похожее.

– Джайлс, ты пытаешься мне сказать, что профессор Бойд пишет то, что называется «современной литературой»?

Джайлс кивнул.

– Писал. Последние года два… В Париже.

– И «Мессенджер» собирается это печатать?

– Э-э… нет. Босс договорился с ним, что все будет благопристойно – что-то вроде нравственной цензуры. У него чутье на гениев, и он умеет неплохо на них зарабатывать, если держать их в узде. Из-за этого сейчас и разгорелся весь сыр-бор… – Джайлс перевел дух и продолжал рассказывать. – Пока ели ветчину с горчицей, все шло как по маслу, Бигби проявил блестящий талант дипломата, но вдруг наш друг Бойд ни с того ни с сего взвивается и заявляет, что он художник и диктовать, как он должен творить, никому не позволит, а потому никакого договора не подпишет. И спрашивает – нет, ты только представь! – какая у меня ученая степень, я ему сказал, и он тут же обрушил на меня цитату из Эсхила!

– Из какой трагедии? – спросила Кэт, но Джайлс оказался не в состоянии почувствовать комизм ситуации.

– По-моему, из «Прометея прикованного». Сначала спросил, неужели я и вправду хочу заковать его в цепи и заставить писать; когда же ответил, что это не столько мое желание, сколько приказ начальства, он улыбнулся своей безумной улыбкой, произнес: «Пренебречь повелением Зевса – тяжкое преступление!» – и вылетел вон. Клинический психопат.

Кэт не удалось скрыть усмешки. Ее всегда привлекал апломб, особенно интеллектуальный, а у бедняги Джайлса был сейчас такой потерянный вид.

– Вот, значит, как. Серьезный прогресс после чтений лекций о Мильтоне. Est-il, peut-tre, le Byron de nos jours?

– Скорее уж Дон Жуан. Ходят слухи, что и репутация у него соответствующая – avec les femmes .

– Он нам с Астрид читал курс поэзии семнадцатого века – вернее, должен был читать…

– Да, верно. Знаешь, Монти, никто и подумать не мог, что у него хватит наглости снова появиться здесь после того скандала в Оксфорде.

– Что за скандал? Кажется, он пробыл там меньше недели, ему пришлось уйти, потому что он заболел…

Джайлс усмехнулся и снисходительно взглянул на нее. Кэт выражать обиду не стала, главное – добиться, чтобы такое случалось как можно реже, в этом она полагала часть своих обязанностей в роли помощника редактора.

– Это была официальная версия, и ты ей поверила! Ничего он не заболел, во всяком случае, обычной болезнью это назвать нельзя. Этот тип решил свести счеты с жизнью – крепкий коктейль из виски и снотворного, как рассказывали. Служитель нашел его, и ему промыли желудок в библиотеке Рэдклифа. Когда он очнулся, его тут же и прогнали.