– Не ошпарься.

Они сидели и тихонько отхлебывали горячую воду по очереди,передавая друг другу берестяной котелок.

– А Митю тебе не было жалко? – осторожно спросила Лена. – Тыведь узнал его.

– Да, – кивнул киллер, – я его узнал. Но это моя работа.

– Почему же меня пожалел? – Лена старалась, чтобы голос недрогнул, говорила медленно и тихо, почти шепотом.

– Потому, что когда-то ты меня пожалела.

Веня проснулся очень рано. За окном было еще темно. Он знал,что единственный утренний рейс из Тюмени прилетает в девять пятнадцать. Мчатьсяв Домодедово, чтобы просто постоять в сторонке и посмотреть, как Лена войдет взал аэропорта, как ее встретит и обнимет муж, было глупо. Но он не могудержаться. Ему так хотелось поскорее увидеть ее, десять дней тянулись, словновечность. И вот сегодня она прилетает. Она ведь говорила: двадцать третьего,рано утром. Значит, у нее уже были обратные билеты.

Он, конечно, не подойдет близко. Просто поглядит на нее. Авечером позвонит и попросит, чтобы она переговорила с мужем. Хорошо, если можнобудет прямо завтра встретиться с ней. Но он не станет ее торопить. Пусть всеидет так, как она хочет, пусть никому не будет больно, и ее мужу прежде всего.

Регина спала в своем кабинете. Он прошмыгнул мимо закрытойдвери, но она тут же возникла на пороге в короткой ночной рубашке.

– Что это ты вскочил в такую рань? – спросила она, зевнув.

– Дела… – ответил он и отправился в ванную. Чтобыокончательно проснуться, надо было принять контрастный душ, сначала пуститьочень горячую воду, почти кипяток, потом быстро переключить на ледяную. Потомеще раз.

Из душа он вышел бодрый, свежий. Лицо его сияло. Когда – оннадевал ботинки в прихожей, опять появилась Регина. В руках она держала еголюбимую большую толстостенную кружку, в которой дымился кофе со сливками.

– Позавтракать ты, конечно, не успеешь, – сказала она, –хотя бы кофе глотни.

– Спасибо, – он взял чашку из ее рук.

Действительно, горячий кофе сейчас не помешает. Регина умелаготовить его так, как он любил – очень крепкий и сладкий, с большим количествомжирных сливок. Сейчас он показался каким-то особенно вкусным. Веня выпил всючашку до дна, чмокнул Регину в щеку и, прихватив ключи от старого «Мерседеса»,вышел из дома.

Постояв еще немного, дождавшись, пока звук мотора стихнет заповоротом, Регина отправилась на кухню, очень тщательно, с содой и хлоркой,вымыла его чашку.

Утро было солнечным. Он спокойно вел свою любимую, вернуюмашину и размышлял, как лучше ехать к Домодедову.

По дороге попался маленький цветочный базар. Он остановилсяи купил букет крупных чайных роз. Конечно, он не подойдет к Лене, не сможетотдать ей этот букет. Но все равно – цветы для нее.

Остановившись у светофора, он вставил в магнитофон кассету,старый альбом «Битлз» «Хелп!».

– Хелп! Ай нид самбади! – стал подпевать он первому куплету,почти не понимая английских слов, просто знал все песни этого альбома наизусть,с ранней юности.

Зажегся желтый свет. Он почувствовал странное, неприятноепокалывание во всем теле. А через миг острая, жгучая боль наполнила грудь.

Семь девочек смотрели на него издалека, сквозь горячийкровавый туман. Смотрели серьезно и печально. Одну звали Таня Костылева, еедлинная мокрая коса была перекинута через голое плечо. Другие шесть так иостались для него безымянными. Он не хотел знать их имен.

Сзади гудели машины. Давно зажегся зеленый. Он не слышалнетерпеливых сигналов. Боль росла, ее невозможно было терпеть, правая рукастала отчаянно шарить по передней панели. Глаза не видели ничего, кроме кровавоготумана и семи юных девичьих лиц.

Он упал лбом на баранку руля. Старый «Мерседес» отчаяннозагудел, взвыл, как верный пес, потерявший любимого хозяина, но тут же затих.Голова Вени Волкова съехала в сторону.

– Эй, мужик, ты чего? – спросил шофер грузовика, заглянув вприоткрытое окно черного «мерса», перегородившего путь.

Этот шофер первым потерял терпение и выскочил, чтобы хорошообругать придурка, который не давал другим проехать. В салоне тихо звучалапесня «Естедей». Букет крупных чайных роз лежал на переднем сиденье. Человек зарулем был мертв. «Вчера все мои беды казались такими далёкими», – пелалегендарная ливерпульская четверка.

* * *

Когда раздался телефонный звонок, Регина посмотрела на часы.

– Градская Регина Валентиновна?

– Да, я слушаю.

– Ваш муж Волков Вениамин Борисович…

– Куда мне подъехать? – хрипло спросила она, выслушавтрагическое известие.

– В морг Боткинской больницы.

– Хорошо. Я буду через час, – собственный голос показался еймертвым.

Положив трубку, она закурила и с удивлением заметила, чторуки немного дрожат.

– Веня, Венечка, – прошептала она одними губами, – у меня небыло выбора. Это единственный способ спасти концерн. Кудряш сожрал бы нас замилую душу. И что? Позор, рабство, вечная зависимость от прихотей блатногоавторитета? Зачем нам это, Венечка? Ты думаешь, мне было так просто вылить яд втвой кофе? Принять решение – да, это было несложно. Достать яд, не оставляющийследов в организме, – еще проще. А вот открыть флакон, вылить в твой кофе, апотом протянуть тебе чашку и глядеть, как ты пьешь, – это совсем другое дело.Теперь тебя нет. И никто ничего не сумеет доказать. Никто никогда…

* * *

После привала они опять шли сквозь тайгу. Лена постояннослышала какой-то напряженный гул. Он звучал то ближе, то дальше, иногдаисчезал. Ей казалось, это гудит у нее в голове от усталости и голода. Но киллеробъяснил: это буровая.

– Мы идем к буровой? – спросила Лена.

– Нет.

– А куда?

Он не ответил. Она вдруг подумала, что он сам уже не знает,куда они идут. Они заблудились. Сколько еще они смогут вот так идти, без еды?От плитки шоколада остался маленький кусочек, четыре дольки. Стало темнеть.Сумерки были мрачными, небо затянулось. Если не выглянет луна, то скоронаступит кромешная тьма.

В ушах звенело. Лена уже не чувствовала своего тела, оностало легким и как будто невесомым. А мрак все сгущался. В высоких еловыхкронах зашумел ветер. В лицо ударила снежная пыль. Поднялась метель. Ленепоказалось, что она летит куда-то вместе с мелкими острыми снежинками. Звон вушах стал оглушительным, к горлу подступила тошнота. Перед глазами закружилисьчерные стволы деревьев, черный снег, тяжелый, пульсирующий мрак затянул всевокруг. Лена потеряла сознание и упала на снег.