Неба. Путь страданий был не для тебя. Бедность и голод свели тебя с ума. И все же бедность лучше высокомерного богатства, а голод полезнее потакания своим слабостям! Ты не хотел ждать, собственные невзгоды казались тебе ужасными, а усилия достойными похвалы и вознаграждения. Горести и труды других ты не ставил ни в грош. Ты был готов проклясть Бога и умереть. Жалея только себя, восхищаясь одним собой, с горечью в сердце, с проклятиями на устах, ты стремился поскорее использовать свой гений и опустошить свою душу. Вот почему к тебе пришли миллионы, и вот почему явился я! – Стоя теперь во весь рост, он смотрел мне в глаза с презрением и печалью. – О глупец! Ведь я сразу предупредил тебя! В тот самый день, когда мы встретились, я сказал, что я не тот, кем кажусь! Божьи стихии возвестили об угрозе, когда мы условились о дружбе! И когда я заметил в тебе слабую последнюю борьбу не совсем омертвевшей души, пытавшейся сопротивляться и не доверять мне, разве я не убеждал тебя позволить этому лучшему инстинкту взять верх? Но ты марионетка в руках высших сил! Ты низко глумился над Христом! Тебе посылалось множество намеков, давалась тысяча шансов творить добро, и это могло бы заставить меня отступить от тебя и принесло бы мне желанную передышку от скорби, – прекращение пыток хоть на мгновение!

Его чело прорезали скорбные морщины. Он смолк, а затем продолжил:

– Теперь узнай о том, как была сплетена паутина, в которой ты запутался! Твои миллионы были моими! Человек, оставивший тебе наследство, был скрягой и негодяем! Он совершил поступки, из-за которых и он сам, и его добро стали моими! Умножив до невероятности свое богатство, он покончил с собой в приступе безумия. Теперь он пребывает в новой фазе существования и знает истинную ценность денег! Тебе же это еще предстоит! Богатство подобно гению: оно дается не для личного удовлетворения, а на благо тех, кому нужна помощь. Что сделал ты для своих ближних? Даже книга, которую ты выпустил в свет на радость взяточникам и мошенникам, была написана не для того, чтобы кого-то утешить, а ради славы и денег. Ты решил жениться, движимый похотью и амбициями; взяв в жены олицетворение чувственной любви, ты получил по заслугам! Никакой любви в вашем союзе не было, его благословила одна только мода, но не Господь. Ты обходился без Бога – так ты думал? Каждый твой поступок был совершен для достижения удовольствий. И именно поэтому я выбрал тебя, чтобы ты услышал и увидел то, что редко доводится пережить смертным, пока они не перешли границу между тем и этим миром. Я выбрал тебя, потому что с виду ты респектабельный и порядочный человек. Ты не из тех, кого называют преступниками: ты никого не убивал, не украл имущества соседа. Твои пороки и прелюбодеяния совсем такие же, как у любого лицемера из числа светских людей. А твои богохульства не отличаются от тех, что содержатся в передовых статьях газетных писак. Тем не менее ты виновен в главном преступлении века – эгоизме, самом черном грехе, известном и ангелам, и демонам, потому что он неисправим. Убийца может покаяться и спасти сотню жизней, чтобы искупить свою вину. Вор может начать жить честным трудом. Прелюбодей станет на путь истины, если будет укрощать свою плоть. Богохульник может отречься от своих слов. Но эгоист не раскается никогда, ибо считает себя совершенством, а своего Создателя – стоящим ниже себя. Нынешнее время дышит эгоизмом. Самомнение, омерзительное поклонение деньгам разъедает жизнь, мысли и чувства. Ради вульгарных денег бессмысленно уничтожаются прекраснейшие, благороднейшие сокровища природы, и это не вызывает общественного протеста[43]. Земля, созданная прекрасной, становится отвратительной. Родители и дети, жены и мужья готовы убивать друг друга за горстку золотых монет. Небеса закрыты для людей, Бог отвергнут. Над планетой сгустилась тьма разрушения, известная ангелам как Скорбная Звезда! Не будь слепцом. Твои миллионы служили эгоизму, не облегчая чужих горестей! Миру, где повсюду властвует «я», где хитрость берет верх над честностью, а золото является главным стимулом для человека, где осуждается чистота, поэты учат распутству, а ученые богохульствуют, где высмеивается любовь и забыт Бог, – такому миру близок конец! И я приложу к этому руку! Ибо душа, покинув бренное тело, не перестает существовать! Даже когда планета исчезнет, как лопнувший пузырь, человеческие души продолжат жить, – как продолжает жить душа женщины, которую вы любили. Как продолжает жить душа матери, ее родившей. Да! Души грешников пребывают в бесчисленных мирах, в бесчисленных фазах! И с ними живу я, принимая различные формы и состояния! А когда они вернутся к Богу очищенными и совершенными, тогда вернусь и я! Но не раньше!

Он снова смолк, и я услышал повсюду слабые вздохи, словно плачущие голоса, и имя «Ариманес!» внезапно прозвучало в тишине. Я прислушивался, мои нервы были напряжены.

Ариманес? Или Риманес?

Я боязливо взглянул на него… Прекрасное лицо казалось теперь одухотворенным… глаза сверкали пламенем.

– Ты считал меня другом! – сказал он. – А должен был узнать меня, своего врага! Ибо всякий, кто льстит человеку за его добродетели или потакает ему в пороках, есть злейший враг этого человека, будь то демон или ангел! Но ты считал меня достойным товарищем, и я был обязан служить тебе – я и мои слуги. Ты был не способен осознать это, – ты, презиравший сверхъестественное! Ты даже не задумывался о том, какие жуткие силы творили чудеса на брачном пире в Уиллоусмире! Ты и не подозревал, что это бесы готовили дорогие кушанья и разливали сладкое вино!

У меня вырвался сдавленный стон ужаса. Я дико огляделся вокруг, словно желая найти спасение – какую-нибудь глубокую могилу, куда можно было бы упасть и обрести забвение и покой.

– Да! – продолжал он. – Праздник был в духе сегодняшнего времени! Общество, слепое и бесчувственное, и прислуга прямиком из Ада! Мои слуги выглядели как люди, ибо поистине мало разницы между человеком и Дьяволом! Это было славное сборище! Никогда еще в Англии не бывало столь странного собрания!

Я едва дышал, мой мозг был парализован. Князь устремил на меня пронзительный взгляд с новым выражением бесконечного удивления, жалости и презрения.

– В какое гротескное творение превратили меня вы, люди! – сказал он. – Такое же уродливое, как ваше представление о Боге! Какими мелкими человеческими качествами наделили вы меня! Разве вы не знаете, что постоянно меняющаяся сущность бессмертной жизни может принимать мириады форм, но при этом оставаться неизменной? Если бы