– Молитву прерывать нельзя, – ответила она и легла рядом с Мебо.

Спустя пять минут, десять или полчаса – в лесу время отщёлкивало минуты сосвоей скоростью – Мебо встал на колени и вытянул руку:

– Туда.

Вскоре путники вышли к бурелому. Лучи фонарей забегали по изувеченнымстволам и пням с острыми сердцевинами.

– Пойдём в обход, – предложил защитник.

Мебо указал вперёд:

– Только туда. Иначе я запутаюсь.

Ветонские защитники и Драго принялись раскидывать стволы. Талаш подхватил Эйру на руки и двинулся за Мебо, который освещал путь двумя фонарями. Наконец путники достигли кромки леса и, выстроившись в цепь, последовали за климом.

Они не успели сделать и ста шагов, как оказались на овальной полянке. Лучифонарей упёрлись в подвесной мостик из дощечек и верёвок.

– А вот и он, – проговорил Мебо, приблизившись к краю оврага. Вновь улёгся наземлю и прижался к ней губами.

Стискивая кулак и мысленно повторяя: «Камень в кулаке, камень в груди», Эйравместе с мужчинами съехала по склону. В пяти метрах от места спуска путникиобнаружили дверь. Драго взялся за скобу, приваренную к железному полотну, и, дёрнув со всей силой, чудом не заехал плитой себе в лоб. Дверь не была запертаизнутри, поэтому просто распахнулась. За ней находилась решётка: новенькая, не успевшая поржаветь. Видимо, её установили сектанты, чтобы проветривать туннель.

Защитники недолго возились с навесным замком: вырвали его вместе с петлями. Толкнули решётку и направили свет фонарей в промозглую мглу.

Эйра сжала камень ещё сильнее и вошла внутрь.

***

За окном висела луна, освещая окна бани, замазанные белой краской. Баню не топили вторую неделю: видимо, придерживали дрова для празднования независимости Рашора. Гадалки закрыли свою богадельню, опасаясь быть побитыми за неверные предсказания. Работники ресторана и игорного заведения дремали, уронив головы на пустые столы. На дверях магазинов блестели новенькие добротные замки. Единственное, что работало в полную силу – это публичный дом, стоявший неподалёку от вотчины братства Белых Волков.

– Похолодало, – проговорил Брат, войдя в кабинет. Поворошив угли в камине, посмотрел на Людвина. – Что читаешь?

– Считаю, – уточнил духовный отец и дыхнул на замёрзшие пальцы. – Похоже, к утру ударит мороз.

Опустившись на стул, Брат вытянул ноги к огню:

– Мороз – это хорошо.

– Что же хорошего? – Людвин соединил ладони, прижал к губам. – Сибла в плащике. Совсем замёрзнет.

– Если уши резал кто-то криворукий, заложники истекут кровью. Холодно – этохорошо. Для них хорошо. Кровь не так быстро вытекает.

– Не мели ерунду, – скривился Людвин и зашелестел бумагами. – Еды на три дня. Если выпустить волков в поле, хватит на неделю.

– Сибла расстроится. – Выпрямив спину, Брат воздел глаза к потолку. – Верую в тебя и верю в чудо.

– Чудо произойдёт, если стражи войдут в город, а бандиты не заметят.

В кабинет влетел воспитанник:

– Там стучат.

– Где? – подхватился Брат.

– В колодце. Мы лампочку меняли. И вдруг слышим: стучат!

Духовный отец последовал за Братом и воспитанником, бормоча под нос:

– Ох ты ж Боже мой… Прозевали…

Брат оглянулся:

– Ключ!

Людвин ринулся обратно. Трясясь и причитая, вытащил из сейфа связку ключей ипобежал по коридору.

В подвале уже собрались сектанты.

– Я по нужде отошёл, – оправдывался караульный. – Меня не было пять минут. И как назло, в эти пять минут…

Из тёмной ямы доносился мальчишеский голос:

– Сейчас откроем. Подождите. Сейчас-сейчас.

Вскоре из колодца выбрались защитники, в грязи и хвое. Окинули толпу жёсткимивзглядами:

– Где Людвин?

– Я. – Духовный отец выступил вперёд. – Это я.

– Посторонние в доме есть?

– Все свои, – заверил Людвин. – Только братство и слуги.

– Крикни в колодец.

Духовный отец склонился над краем:

– Это я, Людвин. Крикс, это ты?

Мглу в яме прорезал луч фонаря.

– Моруна… – прошептал духовный отец и, опустившись на четвереньки, воскликнул. – Малика! Господи…

Взирая на светлое пятно над головой, Эйра промолвила:

– Я не залезу. Мне нельзя разжимать кулак.

– Мебо, Талаш, вперёд! – приказал Драго. Повернулся к Эйре спиной и слегкаприсел. – Обхвати меня за шею. – Когда она обвила шею руками, начал карабкаться по скобам. – Сколько ты весишь?

– Не знаю.

– Вернёмся в замок, я тобой займусь.

Драго взбирался быстро, будто бежал. Не прошло и минуты, как Талаш и Мебовцепились в Эйру и вытащили из колодца. Она зажмурилась от яркого света.

– Малика… Эйра… – Людвин взял её под локоть. – Идём, милая, идём.

Щурясь, она побрела через толпу сектантов, опасаясь на кого-то налететь. Светбелый, одеяния белые, стены белые, в напольных плитах искристое отражение ламп. Рай да и только. И лишь камень в кулаке напоминал, что это ад.

Людвин предложил Эйре пройти к нему в кабинет. Она отказалась. Села на ступенилестницы, окинула взглядом огромное помещение с витыми колоннами. Скамейкисдвинуты к стенам, на помосте трибуна, сбоку скрученный ковёр. Дверизабаррикадированы столами.

С Эйры сняли пальто, накинули на плечи вязаную кофту, дали кружку с горячимчаем.

– Думаешь, Хлыста это удержит? – спросила она, глядя на баррикаду.

– Не удержит, но на душе спокойнее. Ночью налётчики так и шныряют. – Людвинсел рядышком, покосился на её стиснутый кулак. – Сибла у них.

– Мне жаль. – Эйра поставила чашку на ступеньку и громко проговорила: – Ктознает, где находится улица Штанов?

С десяток Братьев вскинули руки.

– Ты, – указала Эйра на белобрысого человека. – Беги туда и узнай, есть ли в домах терпимости Сосунок. И возьми деньги. Заплати ему за ночь.

Переглянувшись, сектанты принялись оттаскивать столы от дверей.

– Покормите моих ребят, – попросила Эйра. – Только быстро. У нас мало времени.

Поднявшись, взяла чашку и, подойдя к окну, посмотрела на залитый лунным светомдвор особняка. По вольерам, установленным вдоль забора, метались волки, взвывая и вгрызаясь в прутья.

– Что с ними? Голодные?

– Сказал бы, что тоскуют по Сибле, – промолвил Людвин, приблизившись. – Но они– звери. Тоскуют по воле.

Эйра сделала глоток чая. Сладкий, как раз то, что надо.