Эльфы с копьями начали теснить к краю пропасти. Придонотступал, лезвия копий острее бритв, а ноги от изнеможения все еще дрожат, еледержат измученное тело.

– Ладно, Гордальф, – сказал второй, –позабавился, и хватит. Наш господин все узнает сам.

– Ты хочешь его отвести во дворец?

– Да.

– Зачем? Это просто грязный невежественный дикарь.

Еще один дикарь. Мало ли их было?

– Немало, – согласился эльф. – Почему-то полагают, –что именно они – первые.

– И вообще, – сказал второй с холодным злымсмехом, – единственные.

– Да, – согласился первый, – единственные. Атретий молча зашел со спины и упер острие копья в спину. Придон вынужденносделал шаг. Мелькнула сумасшедшая мысль попытаться выхватить копье, разметатьих всех, эльфы не выглядят очень сильными, даже просто сильными не выглядят,чересчур утонченные, изысканные, но острия копий как бритвы, его кожаподавалась сразу, даже не натягивалась, горячая струйка уже стекает по спине.

Он пошел, острия стерегли каждое его движение. Из-заповорота скалы начал выдвигаться дворец. Сперва Придон даже не понял, что этодворец, показалось, что выплывает огромный сверкающий кристалл, исполинскийалмаз, а когда внезапно сообразил, что это настоящий дворец, ахнул, сам добежалдо самого края пропасти, откуда видно дворец целиком, остановился на краюбездны, потрясенный, ошеломленный так, что уже не замечал направленных на негокопий.

Появился еще один эльф, высокий, с седыми волосами до плеч,узколицый, одет изысканно, но Придон успел заметить разве что небольшую коронуна белых волосах, снова засмотрелся на дворец.

Трое эльфов начали рассказывать, как и где захватили чужака,эльф с короной на голове прервал нетерпеливым жестом.

– Я видел, – сказал он, глаза не отрывались отвосторженного лица Придона, – потому и здесь… Дивно, очень дивно!.. Что,дикарь, тебе нравится мой дворец?

Придон смотрел ошалелыми глазами. Даже не заметил, что егооскорбили, израненные опухшие руки прижал к груди, из сердца вырвалось:

– Я даже не знал, что на свете может существовать такоепрекраснейшее чудо!

– Может, – подтвердил король эльфовхолодно, – может, как видишь.

– Только ради этого, – сказал Придонзачарованно, – стоило идти сюда… Посмотреть и умереть! Эх, ей бы…

– Что? – переспросил король.

– Ей бы, говорю, показать…

Он смотрел жадно, не отрываясь, уже вел Итанию к этомудворцу, показывал, она ахала и всплескивала руками, тоже удивленная такойкрасотой.

Король с недоверием смотрел в его восторженное лицо.

– Ей, – переспросил он, – женщине?

– Да, – шепнул Придон. – Ей бы это показать…подарить, чтобы радовалась, чтобы смеялась счастливо и весело! Ведь ее смехзаставит алмазы блестеть еще ярче, ее маленькие ножки превратят гранитные плитыпола в мраморные, а ее взгляд заставит вспыхнуть светом тьму, оживит неживое…

Он что-то говорил еще, быстрое и бессвязное, король эльфовсмотрел с гримасой гнева. Второй эльф наклонился к его уху, но сказал громко,услышали все:

– Это же дикарь! У него ум и чувства дикаря. Корольпроговорил, пристально глядя на Придона:

– Да, очень цельные чувства.

– Но в них нет изящества!

– Нет, – согласился король. – Но силы сизбытком. Третий эльф с другой стороны добавил с тонкой улыбкой:

– И наоборот верно тоже…

Очень медленно лицо короля смягчилось, улыбнулся однойполовинкой рта, сказал с некоторой неловкостью:

– Никто еще… никто еще не сумел похвалить мой дворецтак… сильно! Многие говорили красиво и изысканно, но так мощно… как будтогорная лавина на меня сорвалась!

Придон очнулся, смутился, он сам не помнил, что бормотал егодурной язык, спросил со стыдом:

– Я что-то не то сказал?

– Говорил не ты, – буркнул король, – говорилотвое сердце. Прямо орало! Оно у тебя грубое, как неотделанный алмаз, но алмазвсе равно алмаз, даже если еще далек от бриллианта. Ведь в самом деле… вселучшее добываем для своих женщин. Мысленно лучшие в мире драгоценностипримеряем к их ушам, лучшие в мире ожерелья навешиваем на их шеи… И если тыэтот дворец хотел бы подарить ей, то это в самом деле лучший в мире дворец. Тыне мог бы сказать лучше. Да, ты нашел такие слова, варвар!.. Но что же с тобойделать?

Второй эльф наклонился к уху короля, пошептал, недружелюбноглядя на Придона. Король скривился, но кивнул. Второй сделал знак копейщикам.Те быстро придвинулись к Придону, копья неумолимо приближались к груди. Ещенесколько эльфов подняли луки. Он понял, что не стреляют, чтобы не тащить трупк краю пропасти. Лучше, когда упадет туда сам…

Третий эльф тоже что-то сказал королю. Тот нахмурился,брезгливо посмотрел на эльфа, затем на Придона.

– Ты утверждаешь, что ты не маг? – спросил онподозрительно.

– Не маг, – ответил Придон.

– А что за заклятия ты шептал, когда полз по этимскалам?.. Не отпирайся, тебя слышали!

– Если слышали, – пробормотал Придон, – точто вам еще?

– Слышали, – сказал король, – что тыбормотал. Но что, расслышать не удалось. Говори, и ты можешь продлить своюжизнь на столько, пока будешь рассказывать.

Придон неотрывно смотрел на сказочный дворец.

– Это не заклятия, – ответил он.

– А что?

– Песни.

Эльф отшатнулся, глаза из удивленно удлиненных сталикруглыми, как у большой совы.

– Песни? У тебя?

Второй эльф сказал с презрительной гримасой:

– Ваше Величество! Я надеюсь, мы не станем слушать это…которое у них… песни? То, что зовется песнями?

– Нет, конечно, – согласился король, посмотрел наПридона, спохватился: – А почему, собственно, нет? Пусть повторит, что шепталтам. Возможно, в его песнях какая-то волшебная нить?

– Ваше Величество! – ахнул второй эльф. – Даесть ли на свете что-то более грубое, чем песни человека? И есть ли на светечто-то более тонкое и изысканное, чем песни эльфов?

– Нет, – согласился король. – Но все же пустьспоет. Эй, приговоренный! Тебе разрешается спеть ту песню, что ты бормотал…

Придон ответил, не отрывая взгляда от дворца:

– Я еще не составил слова. Ведь эти песни составляю ясам. Но если хочешь, я спою последнюю из песен, которую закончил.

Второй эльф заткнул уши и с гримасой отвернулся. Третийсаркастически улыбался, Придон не понял, к кому относится та улыбка.