Вдруг странное чувство потери охватило все тело. Рукизадрожали, ноги ослабели. Очень быстро наступила темнота, он едва-едва различалпрожилки камня прямо перед лицом. Он боялся, что вот-вот разожмет пальцы, непонимал, что стряслось, затем из темноты послышался дрожащий голос:

– Придон… посмотри на восток!

Там стремительно светлело, вслед залило алым, красным,поднялось свежее умытое солнце. Быстро пошло по небосводу вверх. В течениеминуты вскарабкалось почти к зениту, там побагровело, распухло и, не сдвигаясьс места, начало обретать неприятные черты гниющего яблока.

– Посмотрим, – прохрипел он. – Посмотрим…

– На что?

– На это… – ответил он хрипло. – Вверх! Дополземи… посмотрим.

Он карабкался, уже не глядя вверх, только чувствовал, что ссолнцем что-то странное. Меняет цвет, раздувается, становится меньше, сновараздувается, словно горячее живое сердце, а вместе с его пульсацией по горамбегут то красные тени, то черные, иногда все погружается во тьму, а то вдругзаливает жгучим нещадным светом.

Сейчас он карабкался в белой жуткой тиши. На сотни и сотниконских переходов в любую из сторон – мертвые неподвижные горы. В степи вездетушканчики, мыши, в кустах и траве гнездятся птицы, конь едва не выбрасывает изседла, когда перед самой мордой вылетает нечто, шумно хлопая крыльями, в небепарит орел, носится всякая птичья мелочь, везде норы, холмики, выглядываютсуслики… А здесь – мертвый неживой мир.

Когда он на последнем издыхании вскарабкался наверх, солнцееще висело над острыми как ножи скалами, а внизу сгустились сумерки. Солнцевыглядело обычным, каким должно быть солнце. В долинах сумерки – всего лишьтень, а здесь в тени все исчезает, сами сумерки темнее самой темной беззвезднойночи, страшноватые, холодные. Придон часто растирал застывшее лицо, почтитвердые уши, бил себя по груди и бокам, заставляя замерзающую прямо в жилах кровьдвигаться.

Послышалось частое дыхание, кое-как вскарабкался, отвергаяпротянутую руку, Конст. Долго лежал, собираясь с силами. Придон уже осмотрелся,по гребню стены можно уйти как далеко влево, как и вправо, пока не отыщетсяподходящий спуск.

Но сердце уже похолодело от предчувствия неудачи. Отсюда всяравнина как на ладони. Пустынная, засыпанная битым льдом и ноздреватым снегом.Голая. А дальше, совсем рукой подать – вздыбленная стена из камня, что окружаетвсю эту Долину Дэвов, Ее хорошо видно сквозь падающий снег на горизонте. Сугольно-черного неба смотрят мириады крохотных немигающих звезд… Черт, есливидны звезды среди бела дня, то там не пелена падающего снега, а нечто вродетумана. Но какой туман при таком морозе и чистой звездной ночи?

Он вскинул голову, ощутил удар солнечной дубиной по глазам.Потемнело, под опущенными веками в черноте поплыли огненные пятна. Когда открылглаза, впереди двигались и шевелились едва заметные звездные тени. Иззубренныегоры кажутся ясными и выпуклыми, потом вдруг – темной тенью, а дважды исчезливовсе. Придон прошептал заговор, отгоняющий горных демонов, протер глаза, горыпослушно проступили на прежнем месте.

Конст сел, сказал несчастным голосом:

– Обманули?

– Похоже, – пробормотал Придон. – Долинапуста. А дальше – каменный забор!

Конст внезапно вздрогнул так, что лязгнули зубы. Солнцечуть-чуть сместилось на небе, и вместе с ним сместилось нечто во всем мире.Придон ощутил, как на затылке зашевелились волосы, кожа пошла крупнымипупырышками.

Ночная долина исчезла, внизу колыхались высокие зеленыетравы, непривычные, невиданные, переполненные соком, а прямо посреди долины нарасстоянии двух выстрелов из лука высится… крепость! Нет, не крепость впривычном понимании, а башня. Одна-единственная, но… какая! Целые скалы служаткирпичиками, получился массивный каменный столб, что уходит к облакам.

Он зябко повел плечами, внезапно словно бы передалосьотчаяние строителей, что спешно громоздили эти глыбы, спеша то ли отгородитьсяот наседающей беды, то ли уйти от нее повыше. Что тут случилось тысячи леттому: землю заливало кипящее море или же двигалась всепожирающая орданесокрушимых чудовищ, был ли внизу ядовитый туман или же…

Послышался дрогнувший голос Конста:

– Я даже не думал… Вот это мощь!

– Они там, – сказал Придон, он дрожал отнетерпения. – Они там… И рукоять меча – там!

– Да, – ответил Конст рассеянно, в его лице быливосторг и преклонение. – Да, конечно… Как смогли? Сохранить такое былоневозможно, значит – заново?

Придон не слушал, сердце колотится неистово, снова полноесил, требует схватки. Надо добыть меч. Рукоять там, больше ей негде. А как иотчего тут дэвы – он не волхв, чтобы ломать голову. Это последнее пристанищедивов…

Последнее, повторил он победно. Последнее. Строители башнюстроили в дикой спешке, ясно, но потом было время, чтобы привести в порядок.Или хотя бы стесать края скал, а то весь исполинский столб похож на сосновуюшишку, расклеванную птицами. Значит, на стесывание сил уже не хватило. Илиполовина строителей все же погибла, а оставшимся не по силам что-то делать, имбы выжить, уцелеть…

Так что там остатки, смогут ли защищаться? Сейчас узнаем…

– Конст, – сказал он торопливо, – дуй в тусторону, ищи спуск. Если найдешь, меня не жди, спускайся.

– А ты?

– Я пойду по стене налево. Найду спуск, попробуюспуститься. Не найду – вернусь, пойду в твою сторону. Но ты все равно меня нежди, выбери место, затаись.

– Зачем?

– Если не вернусь, ты найдешь дорогу обратно, приведешьс собой уже войско. Ты знаешь теперь, куда. Но если вернусь…

Конст закончил оскорбленно:

– То уже с рукоятью, понятно! А я должен кричать«Слава!» и бросать вверх шапку, да?

– У тебя нет шапки, – уличил Придон. – Все,Конст, не сиди. Пошел, пошел!

Он хлопнул по узкому плечу, Конст не успел ответить, Придонповернулся и почти побежал по узкому гребню стены. Икроножные мышцы подрагивалив нетерпении, где же бой, схватка, тело зудело от желания выхватить топор иврубиться в толпу орущих врагов, от нестерпимого желания бить по головам,вбивать зубы в разинутые в крике рты, видеть, как сверкающее лезвие рассекаетчерепа, вскрывает животы, отсекает руки с зажатыми в ладонях рукоятями мечей…

Он всхрапнул, красная пелена ушла с глаз, но сердце стучаловсе так же сильно и часто. Даже не перегибаясь через край, уже видел, где и какспуститься, где-то переползая, как муравей, а кое-где даже прыгая с камня накамень, подобно горному козлу.

От дальней горной гряды, отделяющей Долину Дэвов от мира,через месиво льда метнулись страшноватые тени, похожие на исполинскиенаконечники копий. Из-за страшной башни выдвинулось солнце, он вздрогнул изакрылся ладонями. В его родной степи огромное и почти всегда красное, а здесьс самую крохотную монетку, белое, слепящее, с бешенством продирается сквозьстиснутые пальцы, норовит ударить острыми как иглы лучами прямо в глаз…