«…Наводчик 2‑й батареи Фурманов Семен Самойлович, когда прицельное приспособление было выведено из строя, наводил орудие без панорамы прямой наводкой ствола, сжег два танка (один Т-6). Сам геройски погиб.

Командир огневого взвода лейтенант Лобанов Василий Иванович в рукопашной схватке уничтожил двух вражеских солдат и офицера. Сам погиб.

Проявил отвагу и героизм красноармеец 4‑й батареи Колесников Даниил Сидорович. Когда было выведено из строя орудие, он обвязал себя гранатами и пытался броситься под танк противника, но был тяжело ранен»{350}.

Впоследствии за умелое руководство действиями частей 5 июля 1943 г. и проявленную при этом личную храбрость командиры 538‑го и 1008‑го иптап майор В. И. Барковский и подполковник И. К. Котенков были награждены орденами Красного Знамени.

Но и противник не собирался отступать. Прорвавшись в глубь обороны 52‑й гв. сд, обе дивизии СС уже имели возможность [405] бросить в бой значительные силы танков и в полной мере использовали их. К этому моменту значительная часть нашей артиллерии уже вышла из строя. С каждым часом удары, прежде всего с воздуха, усиливались.

«Авиационная обработка в сочетании с артиллерийской нашей обороной должна была обеспечить осуществление прорыва танкам путем подавления огневой системы, поражения в значительной части живой силы и уничтожения на участке прорыва инженерно–технических сооружений нашей обороны, — отмечается в отчете штаба Воронежского фронта. — Именно для этого немцы осуществляли систематическую, беспрерывную бомбежку по площадям на участках прорыва массой самолетов с применением крупных фугасных бомб, мелких осколочных бомб и мелких осколочных бомб в ящиках и «чемоданах»{351}.

Однако широко развитая система траншей и убежищ в нашей обороне надлежащего ожидаемого эффекта противнику не принесла, потери в живой силе от авиации были не значительны»{352}.

Вывод, сделанный командованием инженерных войск, справедлив в отношении стрелковых частей, но, во–первых, люфтваффе наносили удары в основном по противотанковым пунктам и районам, а также штабам, во–вторых, при той плотности, с которой 8‑й ак утюжил позиции 52‑й гв. сд в течение всего 5 июля, окопы спасти не могли, особенно артиллерию. По свидетельству немецких летчиков, в этот день они очень слаженно, а главное — интенсивно работали на этом направлении. Каждый экипаж бомбардировщика делал до 4 вылетов, а истребителей — до 5. Особенно высокие потери артиллерийские подразделения в личном составе и технике несли от авиационных кассетных бомб SD 1 и SD 2. Они представляли собой металлический контейнер, в котором были уложены 180 или 360 одно — и двухкилограммовых бомб. В наших войсках их называли «чемоданами». Кассета раскрывалась невысоко над землей, а большое количество осколочных зарядов покрывало значительный участок обороны. Эти бомбы были специально разработаны для уничтожения противотанковых опорных пунктов и оказались эффективным оружием. Огнем артиллерии и бомбоштурмовыми ударами противник к вечеру полностью уничтожил два иптап РГК, которые были приданы дивизии. К исходу 5 июля из 24 пушек, с которыми 1008‑й иптап встретил врага, в строю остались лишь три.

В этой связи с первых часов операции «Цитадель» командование наземных войск фронта очень большие претензии предъявляло к плохо организованной работе авиачастей 2‑й ВА генерала [406] С. А. Красовского, которые как 5 июля, так и в последующие дни не смогли надежно прикрыть оборонявшихся с воздуха. Командующий артиллерией 6‑й гв. А генерал–майор Д. И. Турбин писал:

«В первые дни наступления противника наша авиация почти не действовала. Особенно истребительная, которая, по докладу из частей, вообще не вступала в бой с авиацией противника, поэтому противник, главным образом, добился успеха только потому, что имел большое преимущество в воздухе и на направлении главного удара давил все авиацией»{353}.

Как покажут дальнейшие события, эти нелицеприятные слова — самая мягкая оценка из тех, что давались действиям истребительной авиации Воронежского фронта в период Курской битвы.

Уже отмечалось, что на ПВО дивизии находились три среднекалиберные батареи{354} 1352‑го зап и 1357‑го зап МЗА, но этого оказалось явно недостаточно, хотя зенитчики дрались храбро. Приведу пример стойкости личного состава лишь одной батареи. 2/1352‑го зенап под командованием ст. лейтенанта Г. Г. Головко прикрывала район КП. Как отмечается в документах, батарея отражала атаки противника сначала с воздуха, а затем с земли в течение 15 часов подряд. Налеты вражеской авиации повторялись так часто, что батарейцы едва успевали пополнять свой боезапас. Кругом стоял сплошной гул от выстрелов орудий и разрывов вражеских бомб и снарядов. Батарея вступила в бой ранним утром, и лишь в сумерках, после того как были потеряны все пушки, 36 оставшихся в живых солдат и командиров покинули район огневых позиций и начали пробираться из окружения к своим. О напряженности боя батареи 5 июля свидетельствуют следующие цифры: ее четыре орудия израсходовали 600 снарядов, сбили 7 самолетов и подбили 7 танков. Вот как оценил работу зенитчиков в отзыве{355} от 15 июля 1943 г. командующий артиллерией 52‑й гв. сд полковник Потанин:

«Вторая батарея 1352‑го зап находилась в 300 метрах от КП 52‑й гв. сд во время наступления противника 5 июля 1943 г. Она проявила исключительно героические действия во время [407] всего дня. Несмотря на массовую бомбежку с воздуха и обстрела наземной артиллерией противника, батарея не прекращала огня по вражеским самолетам. Орудия и личный состав в неравном бою последовательно выходили из строя, но оставшиеся продолжали вести огонь до выхода вражеских танков на огневые позиции. Смелые героические действия 2‑й зенитной батареи вызвали большое восхищение у командиров и бойцов 52‑й гв. дивизии, видевших этот бой.

Командиру 26‑й зенад предлагаю наградить людей этой батареи, в том числе ст. лейтенанта Г. Г. Головко»{356}.

Героически сражался и 1357‑й зенап подполковника М. Г. Новикова{357}, который прикрывал боевые порядки 155‑го гв. сп в районе Березов, Гремучий, Гонки, лес Журавлиный. Согласно отзыву майора И. А. Чистякова, зенитчики выдержали 17-часовой бой, при этом только в районе Гремучего и леса Журавлиный сбили 10 вражеских самолетов. Особенно успешно действовали 3‑я батарея ст. лейтенанта И. Г. Малюкова и 4‑я батарея ст. лейтенанта Михайлова. Четырем расчетам И. Г. Малюкова в этот день пришлось выдержать жестокий и неравный бой не только с вражеской авиацией, но и с танками. Зенитчики не дрогнули, когда к их огневым позициям прорвались несколько вражеских боевых машин. Несмотря на малый калибр своих пушек, они вступили с ними в бой. Батарея сумела подбить один танк, но в неравном бою были ранены и погибли многие бойцы и командиры, в том числе старший лейтенант И. Г. Малюков.

К 15.00 части 52‑й гв. сд начали испытывать острую нехватку боеприпасов, особенно артиллерийских. Подвезенные на 13 автомашинах снаряды были сожжены авиацией противника. Несмотря на это, гвардейцы, оставшиеся в окружении или сражавшиеся вне его, уничтожали живую силу противника огнем и в рукопашных схватках. На этот момент последним противотанковым резервом командира 52‑го гв. сд остался 230‑й танковый полк полковника Д. А. Щербакова. Он имел в строю на 4 июля 32 танка М 3с и М 3л. Согласно плану обороны танки одной роты полка были зарыты в землю в районе выс. 227.4 (полоса 153‑го гв. сп), прикрывая с. Ольховка с юга (дорога Драгунское — Ольховка), а остальные три роты сосредоточены в районе Быковки.