наблюдалось ни малейшего признака зрелости и готовности к родам. Ровно в сорок две недели Илону планово прокесарили в 12-м роддоме, удобство и комфорт индивидуальных палат которого ей так и не пригодились.

Полагаю, то же самое произошло и в первый раз: неконтролируемый природный процесс естественных родов явно не соответствовал строгим стандартам хорошо организованной, раз и навсегда упорядоченной жизни этой правильной женщины.

Согласно условиям контракта МЕА, стоившего на тот момент пятьдесят тысяч, в случае планового кесарева тринадцать подлежали возврату.

После выхода из операционной муж Илоны зажал меня в углу и долго доказывал, что смехотворные два часа, потраченные акушеркой на кесарево сечение вместо полноценных родов (которые, по его мнению, могли длиться и трое суток), никак не соответствуют итоговой стоимости контракта, и им обязаны вернуть гораздо больше.

Глава 83

Лучший роддом

В поисках лучшего места для родов мы перебираем множество вариантов, но сводится всё к одному: к выбору роддома. Несмотря на то что роды – простое, в сущности, природное действо. Которое в идеале вообще должно происходить без вмешательства общества и медицины.

Заходим в интернет и читаем: в таком-то роддоме доктор сотворил такой-то ужас; в сяком-то режут всех без разбора; в эдаком вроде ничего, но с пугающей регулярностью появляются дети-инвалиды и т. д. и т. п.

Таким образом, женщина, волей-неволей сталкиваясь с информационным давлением социума, оказывается на распутье. По большому счёту не понимая, зачем в принципе что-то нужно выбирать, если её тело само способно родить ребёнка, она предпочитает главное – безопасность. А дальше ныряет в агрессивный океан медиа и видит, что безопасности-то и нет!

Возвращаясь к простой, природной сути родов: это то, что женщина может сделать только сама. К сожалению, в роды норовит вмешаться лишняя медицина. И превратить их в управляемый процесс, который из-за внешнего, навязанного воздействия как раз и приводит к искажению.

Женщина ищет лучший роддом, не понимая, что он в ней самой. Самое правильное место, где она может родить, – её внутренний космос. И если она поняла, что и как делать, – совсем неважно, что происходит снаружи.

Мы все переживали состояние, когда внешний мир становится лишь декорацией. Например, влюблённость: человек пронизан позитивными чувствами, внутри целое море счастья, что бы ни происходило вокруг – буря, кризис, война, эпидемия. И наоборот: когда случается горе, потеря, разочарование, то вокруг может быть сколь угодно спокойно, тепло и позитивно, но внутри – бесконечный мрак. Человек будто замыкается в коконе своей боли, не реагируя на окружающее.

Мы способны отгородиться от мира, создав свой внутренний. Закрыться, уйти в своё личное пространство, проживая там совершенно независимую, параллельную реальность. То же самое возможно и в родах. Именно это я называю «роддомом внутри».

Естественное акушерство, основанное на нормальном желании женщины родить природно, как и любые изначально здравые идеи, в реальности может обернуться – и, к сожалению, так часто и происходит – благими намерениями, ведущими по известному адресу.

Индивидуальные акушерки, доулы, монитрисы, персональные контракты, великое множество разнообразных вариантов подготовки, возможность присутствия партнёров и близких на родах – всё призвано помочь родить, оказать всестороннюю поддержку, создать поле любви и приятия. Дать понять женщине: её не бросят! А происходит порой так, что беременная, воспитанная курсами, обставленная со всех сторон помощниками и аксессуарами, ждёт, что роды пройдут хорошо именно по причине наличия этого антуража, и их качество будет обеспечено не ею самой, а свитой и внешними условиями.

Одни из наиболее нелепых родов, что мне довелось видеть, случились, когда женщина привела с собой в роддом шестерых (!) помощников. Очевидно, столь внушительная поддержка в виде доулы, подруги, мужа, психолога, остеопата и акушерки представлялась ей неким «женским кругом силы». И вся эта компания после долгих часов схваток (в безуспешных попытках сосредоточиться на главном) сопроводила вымотанную до предела роженицу в операционную…

Все надежды таких женщин на хорошие роды возлагаются на внешнее, на помощь. Муж будет любить, держать за руку, гладить, сочувствовать, делать массаж и так далее. Акушерка – рассказывать, как дышать и тужиться, какую позу принять и тому подобное. В наушниках или колонках – звучать мантры, медитативная музыка, аффирмации на роды и прочие чудодейственные шаманские заклинания. Специальные масла и свечи – генерировать «рожальные» ароматы и создавать атмосферу праздника. Ну и далее, в зависимости от кошелька и фантазии.

Женщина, полагающаяся на вышеописанное, вывернута вовне. Она не внутри себя, где только и могут происходить по-настоящему естественные роды. С помощью всей этой шелухи она пытается убежать и закрыться – спасаясь от себя самой и от родов. Не понимая, что от них нельзя спастись, нельзя убежать. Их можно (и нужно) принять, впустить в себя и прожить: каждую схватку, каждую потугу, каждую секунду этого прекрасного, мощного, фантастического по силе и ощущениям события в женской жизни.

Частая ситуация в родах – начинается схватка, и женщина трогательными глазами оленёнка Бэмби жалобно смотрит на мужа и на акушерку:

– Опять схватка… Такая сильная!

И любящий муж, который пришёл на роды изо всех сил помогать и поддерживать, сострадательно, чуть ли не со слезами:

– Держись ради нашего малыша, ты справишься, я люблю тебя, ты такая сильная, ты у меня молодец…

И всё это умилительно-нежное действо повторяется на каждую схватку. Но при всей внешней правильности, нужности и милоте происходящего внутри самой женщины, как правило, ничего не происходит, ничего не раскрывается.

Не раз просила таких помощников пойти погулять, подремать, выпить кофе и тому подобное – лишь бы «удалить с поля». К слову, тот же Мишель Оден считает, что место мужа в родах – на кухне, за просмотром футбольного матча. Порой категорически согласна!

Муж уходит, но теперь адресатом каждой схватки и всего с ней связанного становлюсь я:

– Инна, как мощно! Наверное, у меня уже нет никаких сил…

При этом неслабо так, порой до синяков, сжимая во время схватки мою руку. Сидя рядом на табуретке, молчу, опустив голову к коленям. Я не зритель. И не должна давать повода для игры в страдалицу.

Говорю как-то девочке, все роды не отрывающей глаз от пытающегося всячески «спасти» её мужа:

– Побудь одна минут пятнадцать-двадцать, мы с твоим чаю в буфете попьём.

Смотрит обиженно:

– А кто меня жалеть будет?!

Я «злая»:

– Всего лишь несколько схваток, ты сможешь. Останься наедине со своим телом.

Когда-то (я только начинала работать) свекровь сказала:

– Наверное, у тебя очень холодное сердце, раз ты способна находиться рядом с рожающей женщиной. Вот как представлю, что рядом со мной кто-то мучается, – сердце