Тами пригласила всех за стол, и гости задвигали стульями по паркету, усаживаясь вокруг него. Когда угомонились и принялись наполнять тарелки, поднялся мужчина в чёрной кипе. В руках он держал красивую деревянную дощечку с каким-то текстом.

— Полгода назад я побывал в Израиле и купил там эту вещь. Она называется хамса. На ней написано благословение дому на иврите. Я понимаю, что большинство находящихся здесь его не поймут. Но услышать его на этом святом языке стоит. Потому что я уверен — оно проникнет в нашу кровь, в нашу еврейскую душу, и останется там навеки.

Он одел очки и прочёл «брахат а-байт»[18]. Тон его голоса то поднимался, то опускался, следуя известному ему закону, и звучал, как молитва. Санька был очарован мистерией неведомых ему слов и их таинственной сутью. Мужчина закончил и протянул хамсу Тами.

— Повесь, милая, над дверью. Она, подобно мезузе, будет хранить вас и ваш дом.

— Спасибо, Саймон. Я попрошу мужа повесить.

После чая и торта поднялись из-за стола. Некоторые стали прощаться с хозяевами и гостями и покидать салон, другие вернулись на диваны и кресла, чтобы продолжить разговор. Сара подошла к Тами, поблагодарила за прекрасный приём и, украдкой взглянув на Саньку, скрылась за дверью. Ему стало вдруг одиноко. Он молча посидел, потом встал и направился к Вике, игравшейся с Бенни, Женей и детьми хозяина. Она согласилась с ним, что скоро начнёт темнеть и лучше возвратиться в Нью-Йорк засветло.

3

Каждый день Санька добирался на метро на Манхеттен и обратно, много и исступлённо работал, и, вернувшись домой, выходил на прогулку с детьми на берег океана. Он безуспешно гнал от себя любую мысль о ней, она никуда не уходила, лишь на время таилась в бескрайних глубинах мозга, чтобы всплывать оттуда в самый неподходящий момент. Позвонила Эвелин и сказала, что родила. Он проклинал себя в равнодушии к ней и своему ребёнку, и вечером по окончании рабочего дня, словно хватающийся за спасительную соломинку утопающий, поспешил в Гринвич-Виллидж на встречу с ними. Она открыла ему дверь, обняла и поцеловала в щеку. Он понял, что остыл к ней и всеми силами старался это скрыть. Но обмануть женщину невозможно, она своими безошибочными локаторами видит и чувствует самые сокровенные движения души мужчины.

— Ты знаешь, я рада, что между нами всё прошло. Но я ни о чём не жалею. Осталась дружба и наш ребёнок. Смотри, какой красавец.

Мальчик спал в коляске у полуоткрытого окна, дыша своим маленьким носиком.

— Бенни, его сводный брат, шлёт ему привет. А можно взять его на руки?

— Конечно, только осторожно.

— Не волнуйся, Эвелин. У меня богатый опыт.

Он поднял сына и сразу почувствовал, как заколотилось его сердце.

— Как ты его назвала?

— Стюарт.

— Здорово. А твои родители рады?

— Очень, они предложили мне переехать к ним и найти нянечку. Но я хочу вырастить его сама. А через год вернусь в компанию. Она от меня никуда не денется.

— А мистер Грин знает, кто отец ребёнка?

— Да, я ему всё рассказала и, когда он рассердился, объяснила, что ребёнок — плод моей любви. Он подумал и успокоился.

— Чем я могу тебе помочь?

— Поверь мне, я справлюсь сама.

— Позволь мне иногда вас навещать.

— Никаких проблем, Алекс. Только не думаю, что тебе стоит сталкиваться с моими.

Он полагал, что свидание с Эвелин поможет ему избавиться от наважденья. Но неотвязные мысли о Саре никуда не исчезли, время, как свежий ветер, будто раздувало костёр его чувств. Он пытался погасить огонь, направив его на жену. Она приняла его любовь с радостью, но вскоре поняла, что с Санькой что-то происходит.

— У тебя всё в порядке?

— Да. Просто устаю на работе. Открылся новый проект, и я за него отвечаю.

Его объяснение Вику успокоило, и она вернулась к ребёнку. Но Санька не находил себе места. Влюбиться в женщину, конечно, прекрасно, это благословение свыше. Но у него жена и двое детей, даже трое. Он решил опять спросить Вику, хочет ли она жить в своём доме. На этот раз она оказалась не столь безапелляционной.

— Тебе оттуда до твоей башни даже ближе. А мне придётся просто уволиться. Жаль, в бюро хорошие люди и ко мне замечательно относятся.

— Поверь мне, они везде. Я давно уже понял, что когда ты любишь людей, они тебя тоже любят. А ты очень хороший добрый человек. Мы обязательно что-нибудь найдём.

Теперь у него появился повод позвонить Саре. Она сразу узнала его по голосу и спросила:

— Ты хотел бы подъехать?

— Сегодня получится?

— Нет. Давай-ка завтра в половине шестого. Сегодня у меня суд.

По пути к ней он зашёл в цветочный магазин и купил несколько гвоздик. Секретаря она уже отпустила и ждала его в офисе одна. Одевавшаяся дорого, с большим вкусом, Сара знала себе цену и понимала, что нравится этому красивому молодому мужчине. Да он и сам ей очень приглянулся. Но с некоторых пор старалась не сближаться с женатыми. Такой роман был у неё два года назад, а потом разрыв, его возвращение в семью. Она не желала повторения, слишком много времени потребовалось ей, чтобы успокоиться, овладеть собой и забыть. Она поднялась навстречу ему, стараясь держаться непринуждённо.

— Вчера в суде у меня было трудное дело, и я его выиграла. Поэтому сегодня я позволила себе маленькую поблажку.

— Прими цветы, Сара. Это не гонорар, а знак признательности, что ли.

— Я пока ещё ничего не сделала для тебя. Но всё равно, спасибо. Я люблю гвоздики.

Она подошла к шкафу и вынула из него высокую стеклянную вазу. Она почувствовала его порыв и лихорадочно думала, что делать, пока наливала в неё воду и ставила цветы на стол. Она вдруг осознала, что сама влюблена и боится остаться с ним наедине.

— Знаешь, Алекс. Я сегодня весь день в офисе, нужно проветриться. Тут недалеко есть симпатичный кафетерий. Там мы можем поговорить.

— Ладно, почему бы и нет. Я тоже с удовольствием выпью кофе.

Они закрыли дверь на ключ и спустились на улицу. Стало почти совсем темно и на небе между бегущими с океана облаками показались звёзды. Он последовал за ней и, пройдя по улице в глубоком проёме огромных зданий, они вскоре вошли в небольшое уютное помещение, где приятно пахло молотым кофе, и звучала лёгкая музыка. Они выбрали столик у задней стенки. Санька подошёл к прилавку и заказал две чашки арабики и шоколадные пирожные. Теперь