Профессора на месте не оказалось: следующую порасписанию лекцию он прочтет в четверг, в девять утра. Гудмэн прогулялся побиблиотеке школы, вышел из здания и направил машину к капитолию – просто так,чтобы убить время. Минут пятнадцать он рассматривал величественное сооружение,еще полчаса провел в расположенном на первом этаже музее борьбы за гражданскиеправа. У продавщицы сувенирного киоска он осведомился, какой отель в городесчитают сейчас лучшим. Девушка порекомендовала Гарнеру “Милльсо-Буайе”, чтонаходился примерно в миле от капитолия, вниз по главной улице. Отель оказалсясо вкусом отреставрированным викторианским особняком, причем юрист успел занятьединственный остававшийся свободным номер. В стакане толстого стекла барменсмешал Гудмэну виски с содовой, и гость унес аперитив наверх.

Оберн-Хаус открывал свои двери в восемь.Худосочный охранник с печальным лицом и в плохо сидевшей форме распахнулворота, пропуская машину Адама на стоянку. В этот час она была пуста. Адамминут десять просидел за рулем. “Интересно, – думал он, – появится ли ещекто-нибудь?” Появился зеленый “форд”, из него выбралась женщина, которую Адамвидел в кабинете тети двумя неделями раньше. Он торопливо поднялся по ступенямко входу.

– Простите, мы как-то встречались. Я АдамХолл, племянник Ли Бут. Прошу извинения, забыл, как вас зовут.

В одной руке дама держала кейс, другойприжимала к себе пластиковый пакет с сандвичами.

– Джойс Кобб. А я вас помню. Где Ли?

– Не знаю. Надеялся, вы мне подскажете. Онавам не звонила?

– Нет. Со вторника.

– Со вторника? Последний раз я видел ее в субботу.Вы разговаривали с ней во вторник?

– Ли действительно звонила сюда, но поговоритьс ней мне не удалось. В тот день городская газета написала, что Ли арестовализа вождение автомобиля в пьяном виде.

– Откуда она звонила?

– Даже не представляю. Она пригласила ктелефону нашего администратора, сказала, что будет отсутствовать несколько днейи что ей необходима помощь. Ни слова о том, где она находится и когда ее ждать.

– А как же ее подопечные?

– Мы распределили их между собой. Нагрузка,конечно, возросла, но пока мы справляемся.

– Не думаю, чтобы Ли бросила своих пациенток.Может, на днях она с ними общалась?

– Послушайте, Адам, у бедных девочек неттелефонов. На авантюры ваша тетя не способна. Если девочки разговаривали с ней,я бы знала.

Он сделал шаг назад, оглянулся на ворота.

– Верю. Мне нужно отыскать ее.

– Не тревожьтесь, с ней все будет в порядке.Такое однажды уже случалось. – Джойс потянула на себя ручку двери. – Услышучто-нибудь – обязательно сообщу.

– Не сочтите за труд. Я остановился у неедома.

– Знаю.

Пробормотав слова благодарности, Адамнаправился к машине. Ровно в девять утра он уже был за своим рабочим столом.

* * *

Полковник Наджент сидел в своем переполненномлюдьми кабинете во главе длинного стола, ножки которого покоились наспециальном деревянном возвышении. За спиной полковника находилась огромнаягрифельная доска, в углу стояла скромная трибуна. Стулья по правую сторонустола были убраны, с тем чтобы ничто не мешало разместившимся на складныхтабуретах представителям тюремной администрации лицезреть высоких гостей. Местаслева от Наджента заняли Моррис Хэнри, двое его ассистентов и прилизанного видасотрудник из аппарата губернатора. Руки Доктора Смерть лежали на толстеннойпапке. Сидевший у дальнего конца стола Лукас Манн делал пометки в блокноте.

Бросив взгляд на часы, Наджент заговорил. Речьбыла адресована главным образом его собственным подчиненным.

– Сегодня, второго августа, все определенныеразличными судами отсрочки истекают, и исполнение приговора становитсянеизбежным. Мы исходим из того, что казнь состоится, как запланировано, вследующую среду, в первую минуту после полуночи. Таким образом, на подготовкуостается шесть дней, и, я уверен, никаких сбоев не будет.

В настоящий момент по крайней мере триапелляции осужденного находятся на рассмотрении судов, поэтому предугадать, чемувенчаются усилия защиты, пока невозможно. Мы поддерживаем постоянный контакт сгенеральным прокурором. Его здесь представляет мистер Моррис Хэнри. По мнениюмистера Хэнри, которое, кстати, разделяет и мистер Лукас Манн, всякиенеожиданности полностью исключаются. Распоряжение о новой отсрочке может прийтив любую минуту, однако вероятность этого близка к нулю. Чисто гипотетическийвопрос о помиловании осужденного губернатором тоже вряд ли будет решенположительно. Начиная с сегодняшнего дня все мы находимся в состоянииабсолютной готовности.

Фразы Наджента звучали, может быть,по-армейски неуклюже, но веско. Полковник явно наслаждался ситуацией.Сверившись со своими записями, он продолжил:

– Работа в газовой камере уже началась. Сам посебе агрегат довольно старый, два года им вообще не пользовались, поэтомуперсоналу необходимо проявлять особую осторожность. Ближе к обеду сюда подъедетспециалист из компании-изготовителя, чтобы до завтрашнего утра проверитьоборудование. Если новой отсрочки не будет, то в ночь с субботы на воскресеньемы проведем генеральную репетицию. У меня есть имена тех, кто добровольновызвался войти в состав исполнительной группы. Окончательный вариант списка вампредоставят во второй половине дня.

Администрации тюрьмы и Семнадцатого блока недают покоя журналисты. Им угодно взять интервью у мистера Кэйхолла, егоадвоката, нашего юриста, у инспектора, исполнителя приговора, у контролеров исоседей осужденного по отсеку. Они хотят наблюдать за процедурой. Они хотятзаснять камеру, где содержится мистер Кэйхолл, и место казни. Обычные идиотскиефантазии. Наш долг – дать журналистам отпор. Никаких контактов с прессой безмоего согласия. Это касается каждого. Без исключений. Большинство репортеров –приезжие, которым не терпится выставить нас варварами. Не приближайтесь ни ккому. Без исключений. В случае необходимости разговаривать с ними буду я.Помните: все они – стервятники.