– Ты всегда меня ненавидел… потому что она выбрала меня.

– Но сначала она любила меня! – крикнул Кентон, шагнув к Анневу. – Меня! И знаешь, из-за чего прошла любовь? – Он ткнул в шрам на щеке. – Из-за этого! А все твой придурковатый дружок Титус!

– Титус? – оторопел Аннев.

Кентон сделал к нему еще один шаг:

– Мелкий бесполезный хорек. Да у него на лбу написано, что годится он только в стюарды, но нет же – Бенифью и Гримм носились к ним, канючили, чтобы Винзор перевел его к нам. И его перевели. Мастера как могли старались сделать из этого слюнтяя аватара, а я… я был дураком. Вступился за него раз – один-единственный раз! – и вот что из этого вышло.

– Дюварек сказал, ты случайно поранился на тренировке…

– Зря я решил ему помочь, – тихо продолжил Кентон, не слыша его, – пусть бы Атэр с остальными и дальше над ним измывались. Тогда все оставалось бы по-прежнему.

Аннев поднял голову. Последние остатки жалости, что он испытывал к Кентону, испарились. Стиснув зубы, он нашарил в сливном желобе деревянный ковш.

– После этого она не хотела ко мне прикасаться. – Кентон, погруженный в воспоминания, ничего не заметил. – Даже разговаривать со мной не хотела. – На его губах заиграла мерзкая ухмылка. – А теперь она знает правду… знает, что мое увечье ничто по сравнению с твоим. – Он со злостью сплюнул. – Если бы не твоя ложь, Маюн была бы моей! Она бы вернулась ко мне! – Он махнул ногой, целясь Анневу в культю. – Вонючий выродок Кеоса!

И тут Аннев, резко выбросив вперед руку, выплеснул ему в лицо ковш золотистой жидкости. Кентон дико завопил и, выронив факел и ключи, принялся бешено тереть горящие огнем глаза.

Аннев толкнул его плечом в живот, и мастер проклятий полетел на пол. Схватив факел и кольцо с ключами, Аннев кинулся вон из камеры.

Под завывания Кентона он выскочил в коридор, всем весом навалился на тяжеленную железную дверь и захлопнул ее за пару секунд до того, как с обратной стороны в нее врезался Кентон. Щеколда упала на место; Аннев задвинул заслонку окна и повернул ключ в замке.

– Айнневог! – ревел Кентон, колотя в дверь. – Сожри Кеос твои кости! Я тебя убью, слышишь? Клянусь, я убью тебя!

Аннев отступил в сторону. Он свободен. Пусть гол и беззащитен – зато свободен. Тело била дрожь – отчасти от холода, отчасти от бурлящего в крови адреналина. Если его увидят – за ним начнется охота. Но теперь он на свободе, а значит, может спасти Содара.

Он огляделся. По обеим сторонам коридора тянулся ряд одинаковых железных дверей. Слева виднелся тупик, справа – лестница.

Аннев бросился к ней и побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки и держа перед собой факел на случай, если придется от кого-нибудь отбиваться. Наконец лестница привела его на маленькую площадку, выходившую в просторный коридор.

«Проклятое Хранилище, должно быть, где-то здесь, – подумал Аннев. – Брайан сказал, оно прямо над моей камерой».

Он посмотрел на свою культю, подумал немного и снова побежал вверх по лестнице. Сначала нужно спасти Содара. Единственного человека, который ни разу в жизни его не предал. Не важно, что заставило старика изменить свои планы, главное – он вернулся, не бросил Аннева на произвол судьбы. И будь Аннев проклят, если не отплатит Содару тем же.

Он преодолел с дюжину ступеней, когда сверху раздался лязг металла и человеческие крики. Шум приближался, и Аннев, развернувшись, слетел по лестнице и, нырнув в спасительную темноту коридора, помчался во весь дух.

Он чувствовал себя трусом. Вместо того чтобы броситься в бой, он со всех ног улепетывает от опасности. Не похож он ни капли ни на Бреатанаса, ни на рыцарей Гальциона, о которых Содар ему столько рассказывал. Те славные ребята и в голом виде ринулись бы в гущу врагов, круша их чудовищные черепа факелом, пока бы не подвернулось более подходящее оружие. А Бреатанас тем временем прорвался бы наверх, спас своего наставника, всю деревню и любимую женщину, и те люди, что презирали его и желали ему смерти, воздали бы ему хвалу и в почтении склонили перед ним головы. И никому не было бы дела, есть на нем штаны или нет.

Но куда там Анневу до Бреатанаса или рыцарей Гальциона. Он и в оруженосцы-то им не годится. Он уже даже не мастер-аватар, а всего лишь перепуганный мальчишка с одной рукой.

Пока он бежал, коридор сделался шире, потом сузился, а после поворота снова стал заметно шире. Аннев ни разу не остановился и не сбавил скорость, продолжая подгонять себя до тех пор, пока свет от факела не выхватил из темноты темно-серую дверь из железного дерева.

Аннев подбежал ближе и увидел, что коридор превратился в просторный зал, а размеры двери, издалека показавшейся громадной, в действительности совершенно устрашающие. Почти двадцати футов диаметром, идеально круглая, она была отполирована до блеска. В центре ее был вырезан почти шестифутовый глиф. Аннев поднял факел повыше, чтобы как следует его рассмотреть.

Знак представлял собой букву «Х», на верхней части которого стояла перевернутая «V», по длине соответствующая половине «Х». В нижней части была нарисована круглая «О», из-за которой изображение целиком напоминало открытый глаз. Аннев знал этот символ: «Х» – это два треугольных куска дерева, поставленных друг на друга, обозначают т’расанг; перевернутая «V» – это люмен, пламя, объявшее дерево; а «О» – воздух, что питает пламя, кваир. Символ созидания и разрушения, богов и Лукватры, всех в мире элементов, слившихся в один.

Аклумера.

Вот оно, Проклятое хранилище. В нем можно временно укрыться и подыскать какое-нибудь оружие. Аннев осмотрел дверь, но не нашел ни ручки, ни замка, лишь крошечное отверстие в центре символа аклумеры. Осталось подобрать ключ. Среди тех, что висели на кольце, Анневу бросился в глаза самый странный – всего-навсего палочка из железного дерева, совершенно гладкая, и на ключ-то не похожая. Еще раз окинув дверь взглядом и убедившись, что ничего похожего на замочную скважину в ней больше нет, Аннев осторожно сунул палочку в отверстие. Когда палочка погрузилась полностью, раздался громкий щелчок, и Аннев отскочил назад – на всякий случай.

Но ничего не произошло.

Он вернулся, сунул палочку в скважину и попробовал провернуть.

Снова ничего.

«Так, думай. – Он прислушался, не идет ли кто, но кругом стояла тишина. – Ключ подходит, но не поворачивается. Но как открыть дверь ключом, который не поворачивается в замочной скважине?»

Он растерянно почесал щеку, как вдруг замер, пораженный догадкой, и улыбнулся.

«Да ведь это не ключ! – Он прижал к основанию палочки большой палец. – Это обычный артефакт… как мой фонарь».

Он сосредоточился, представляя себе, как дверь открывается.

В следующее мгновение пол под его ногами мелко задрожал; за дверью раздалось тихое жужжание какого-то непостижимого механизма. На блестящей поверхности, рассекая глиф надвое, проступила трещина, которая начала увеличиваться; наконец обе половины двери, словно гигантские створки, распахнулись внутрь. Ключи со звоном упали на каменный пол.