Это приветствие было обращено к мистеру Браунлоу, которыйостановился в двух шагах от почтенной четы. Он спросил, указывая на Монкса:

— Знаете ли вы этого человека?

— Нет, — решительно ответила Миссис Бамбл.

— Быть может, и вы не знаете? — сказал мистерБраунлоу, обращаясь к ее супругу.

— Ни разу в жизни его не видел, — сказал мистерБамбл.

— И, может быть, ничего ему не продавали?

— Ничего, — ответила миссис Бамбл.

— И, может быть, у вас никогда не было золотогомедальона и кольца? — сказал мистер Браунлоу.

— Конечно, не было! — ответиланадзирательница. — Зачем нас привели сюда и заставляют отвечать на такиедурацкие вопросы?

Снова мистер Браунлоу кивнул мистеру Гримуигу, и снова сейджентльмен с величайшей готовностью вышел, прихрамывая. На этот раз егосопровождали не дородный мужчина с женой, а две параличных женщины, которыешли, трясясь и шатаясь.

— Вы закрыли дверь, когда умирала старая Салли, —сказала шедшая впереди, поднимая высохшую руку, — во вы не могли заглушитьзвуки и заткнуть щели.

— Вот, вот, — сказала вторая, озираясь и двигаябеззубыми челюстями. — Вот… вот…

— Мы слышали, как Салли пыталась рассказать вам, чтоона сделала, и видели, как вы взяли у нее из рук бумагу, а на следующий день мыпроследили вас до лавки ростовщика, — сказала первая.

— Вот, вот! — подтвердила вторая. — Медальони золотое кольцо. Мы это разузнали и видели, как вам их отдали. Мы былипоблизости, да поблизости!

— И мы еще больше знаем, — продолжалапервая. — Много времени назад мы слышали от нее о том, как молодая матьсказала, что направлялась к могиле отца ребенка, чтобы там умереть: когда ейстало плохо, она почувствовала, что ей не остаться в живых.

— Не желаете ли повидать самого ростовщика? —спросил мистер Гримуиг, направившись к двери.

— Нет! — ответила миссис Бамбл. — Еслион, — она указала на Монкса, — струсил и признался, — вижу, чтоон это сделал, — а вы расспрашивали всех этих ведьм, пока не нашлиподходящих, мне нечего больше сказать. Да, я продала эти вещи, и сейчас онитам, откуда вы их никогда не добудете! Что дальше?

— Ничего, — отозвался мистер Браунлоу. — Заодним исключением: нам остается позаботиться о том, чтобы вы оба не занималибольше должностей, требующих доверия. Уходите!

— Надеюсь… — сказал мистер Бамбл, с великимунынием посматривая вокруг, когда мистер Гримуиг вышел с двумястарухами, — надеюсь, эта злополучная, ничтожная случайность не лишит менямоего поста в приходе?

— Разумеется, лишит, — ответил мистерБраунлоу. — С этим вы должны примириться и вдобавок почитать себясчастливым.

— Это все миссис Бамбл! Она настаивала на этом, —упорствовал мистер Бамбл, оглянувшись сначала, дабы удостовериться, чтоспутница его жизни покинула комнату.

— Это не оправдание! — возразил мистерБраунлоу. — Эти вещицы были уничтожены в вашем присутствии, и по закону выеще более виновны, ибо закон полагает, что ваша жена действует по вашим указаниям.

— Если закон это полагает, — сказал мистер Бамбл,выразительно сжимая обеими руками свою шляпу, — стало быть, закон — осел…идиот! Если такова точка зрения закона, значит закон — холостяк, и наихудшее,что я могу ему пожелать, — это чтобы глаза у него раскрылись благодаряопыту… благодаря опыту!..

Повторив последние два слова с энергическим ударением,мистер Бамбл плотно нахлобучил шляпу и, засунув руки в карманы, последовал внизпо лестнице за подругой своей жизни.

— Милая леди, — сказал мистер Браунлоу, обращаяськ Роз, — дайте мне вашу руку. Не надо дрожать. Вы можете без страхавыслушать те последние несколько слов, какие нам осталось сказать.

— Если они… я не допускаю этой возможности, но если ониимеют… какое-то отношение ко мне, — сказала Роз, — прошу вас,разрешите мне выслушать их в другой раз. Сейчас у меня не хватит ни сил, нимужества.

— Нет, — возразил старый джентльмен, продевая ееруку под свою, — я уверен, что у вас хватит твердости духа… Знаете ли выэту молодую леди, сэр?

— Да, — ответил Монкс.

— Я никогда не видела вас, — слабым голосомсказала Роз.

— Я вас часто видел, — произнес Монкс.

— У отца несчастной Агнес было две дочери, —сказал мистер Браунлоу. — Какова судьба другой — маленькой девочки?

— Девочку, — ответил Монкс, — когда ее отецумер в чужом месте, под чужой фамилией, не оставив ни письма, ни клочка бумаги,которые дали бы хоть какую-то нить, чтобы отыскать его друзей илиродственников, — девочку взяли бедняки-крестьяне, воспитавшие ее, какродную.

— Продолжайте, — сказал мистер Браунлоу, знакомприглашая миссис Мэйли подойти ближе. — Продолжайте!

— Вам бы не найти того места, куда удалились этилюди, — сказал Монкс, — но там, где терпит неудачу дружба, частопробивает себе путь ненависть. Моя мать нашла это место после искусных поисков,длившихся год, — и нашла девочку.

— Она взяла ее к себе?

— Нет. Эти люди были бедны, и им начало надоедать — вовсяком случае, мужу — их похвальное человеколюбие; поэтому моя мать оставила ееу них, дав им небольшую сумму денег, которой не могло хватить надолго, иобещала выслать еще, чего отнюдь не намеревалась делать. Впрочем, она не совсемполагалась на то, что недовольство и бедность сделают девочку несчастной, Ирассказала этим людям о позоре ее сестры с теми изменениями, какие считаланужными, просила их хорошенько присматривать за девочкой, так как у нее дурнаякровь, и сказала им, что она незаконнорожденная и рано или поздно несомненнособьется с пути. Все это подтверждалось обстоятельствами; эти люди поверили. Иребенок влачил существование достаточно жалкое, чтобы удовлетворить даже нас,но случайно одна леди, вдова, проживавшая в то время в Честере, увиделадевочку, почувствовала к ней сострадание и взяла ее к себе. Мне кажется, противнас действовали какие-то проклятые чары, потому что, несмотря на все нашиусилия, она осталась у этой леди и была счастлива. Года два-три назад я потерялее из виду и снова встретил всего за несколько месяцев до этого дня.

— Вы видите ее сейчас?

— Да. Она опирается о вашу руку.

— Но она по-прежнему моя племянница, — воскликнуламиссис Мэйли, обнимая слабеющую девушку, — она по-прежнему мое дорогоедитя! Ни за какие блага в мире не рассталась бы я с ней теперь: это моя милая,родная девочка!